Аксенов-человек рассматривается авторами с совершенно разных сторон, что видно уже из названий отдельных глав книги: «Стиляга Вася», «Аксенов-блюз», «Аксенов и начальники страны», «Аксенов и богатство», «Аксенов глазами женщин», «Аксенов и его сухой закон», «Василий. Старость вообще и смерть в частности». Но главное, конечно, о чем бы ни шла речь, это Аксенов-писатель. Хотя и то и другое, конечно, тесно переплетено.
Характерный пример такого переплетения – размышления авторов о вхождении Аксенова в литературу, где до него уже вовсю звучали новые звонкие имена на несколько лет опередивших его Анатолия Гладилина, Евгения Евтушенко, Роберта Рождественского, Беллы Ахмадулиной, а заправляла литературным процессом старая гвардия, сталинской еще закалки: «Александр Кабаков: И ничто так не шло к английскому твиду Валентина Петровича (Катаева. – В. Е.), как Золотая Звезда Героя Соцтруда. <…> А с такой Золотой Звездой на твиде бывал не только Катаев, а и Сергей Владимирович Михалков. <…> И вот Вася оказывается среди этих нехудо одетых, но совершенно ему чуждых монстров, богатырей совписа. А с другой стороны – и ровесники Васины не отстают, шлюзы оттепелью открыты <…> Вот, пожалуйста, – Евгений Александрович Евтушенко. В этом случае, конечно, не столько об элегантности следует говорить, сколько об экстравагантности, но экстравагантности первосортной … А Андрей Андреевич Вознесенский! Человек, показавший всему СССР, что такое шейный платок! А Белла Ахмадулина в скромненьком черном платьице, которое вечно в моде и называется маленькое черное платье, в точно таком же платье, как Эдит Пиаф! <…> И тут: здрасьте, я Вася. А что происходит дальше? А дальше Вася становится номер один – ну, или около того – среди них как автор, и Вася становится номер один среди них как стиляга! (выделено мною. – В. Е.). Суть вот в чем: Аксенов может жить только номером первым, он просто сориентирован с молодости на это, он возмещает Казань, нищету, всю эту как бы второсортность сына „врага народа“ – и теперь он номер один».
А вот рассуждение об Аксенове как джазовом писателе – такое определение впервые для меня, если не изменяет память, прозвучало из уст известного джазового музыканта, друга Аксенова, Алексея Козлова, а здесь его подтверждает Александр Кабаков: «А в чем отличие его джазовой литературы от всякой другой, связанной с музыкой? В том, что есть литература о музыке, с музыкой как предметом изображения, а Вася писал джазовую литературу
