В дальнем углу бомбоубежища одно помещение было расчищено от строительного мусора, и в нем царил относительный порядок. Неразлучная троица каким-то образом ухитрилась затащить туда пару диванов и три кресла. Все они были продавлены настолько сильно, что пятая точка, восседающего на них человека, фактически опиралась на стылый бетонный пол.
Старший бомж которого, как оказалось, звали Семеныч достал дюжину аптечных пузырьков с настойкой пустырника. Угощение было разлито в четыре щербатых граненых стакана. Из закуски была почти целая палка салями, лишь слегка тронутая плесенью и крысиными зубами, да черствая французская булка.
Произнося тост по поводу их чудесного спасения, Хоттабыч предложил написать хвалебную оду в честь битвы при мусорных контейнерах. Но Алекс скромно отказался и от выпивки и от чести быть навечно запечатленным в бессмертном творении Хоттабыча.
Гера же, в отличие от своего компаньона, жадно вылакал настойку, налитую на донышко разбитого фонарного плафона. Алекс, не притронувшийся к еде, чье качество внушало ему подозрение, задумчиво наблюдал за котом.
Когда тот закончил, он живо поинтересовался:
— Ну, и как?
— Муя, мяв! — категорично ответил Гера., что в переводе с кошачьего означало, — Дерьмо, но пить можно!
Тяжело вздохнув, Алекс потянулся за своим стаканом. Брезгливо морщась, он опрокинул в себя микстуру, после чего поспешно потянулся за куском колбасы. Беззубый, который исполнял функции виночерпия, разбавляя настойку, явно пожалел воды.
— Убойное пойло! — хриплым шепотом возмутился Алекс, когда вновь обрел способность говорить. — Вдобавок горло дерет! Такое ощущение будто выпил стакан колючей проволоки. Тут градусов шестьдесят, не меньше!
— Погрешность — плюс минус пять градусов! — добродушно кивнул Семеныч. — У Беззубого глаз алмаз, но руки крюки! Поэтому он иногда и промахивается.
— Ребята, мне кажется, что вы знаете что-то такое, чего не знаю я? — дожевав колбасу, Алекс вопросительно оглядел заросшие грязью физиономии собутыльников. — Давайте колитесь, господа хорошие, что происходит в нашем городе?
— А то ты сам не знаешь? — подозрительно глянул на него из-под насупленных, лохматых бровей Беззубый.
— Нет, блин, представь себе — не знаю! — взорвался Алекс. — Мы что и дальше будем играть в угадайку?
Семеныч поднял в примиряющем жесте руку:
— Остынь, не кипятись! Как звать-то тебя?
— Раб божий Алексей! — огрызнулся Алекс.
— Короче, тут такое дело, Алексей, — неспешно начал свой рассказ Семеныч.
