— Правда с мятой? — засмеялся Дима. — Я же пошутил.
— Нельзя со мной шутить, ты разве этого еще не понял? — поддержала его смех. — Ой, лилии же в воду над поставить. — Со вздохом снова поднялась с дивана и взяла букет со столика. — Спасибо за цветы. — Пригнулась и поцеловала Диму в губы. — Очень люблю лилии, очень. Ты знаешь, да?
— Знаю. Так нельзя. Спать по четыре часа. — Принялся снимать защитную пленку с золотистой коробки с конфетами.
Катя хмыкнула и занялась цветами.
— Это по-другому нельзя, — сказала, когда снова присела рядом. — Если я хочу в январе отдыхать, а не на экзаменах париться, как все остальные. Шерочка вон экзамен сдал и на радостях обожрался.
— Достойный повод, нечего сказать. Шоколадки ешь. Чтобы мозги соображали. А то Шерочка тебе плохой пример подает. Как он, кстати? В порядке? Проспался ваш ковбой Мальборо?
— Дима, не начинай.
— Я из чистого любопытства.
— Что это за конфетки? А? Вкусные?
— Попробуй.
— А-а-а, это те мятные, которые ты мне обещал?
— Да.
— Боже, какая гадость, — скривилась она, откусив половинку конфеты. — Такой непонятный вкус. Непривычный.
— Это как первый секс, Катенька. Сначала непонятно. Потом не слезешь.
Катя рассмеялась:
— Тогда мне нужно съесть вторую. Второй раз мне было очень хорошо. Очень, очень, очень.
— Давай. Распробуй это удовольствие.
— Нет, секс вкуснее, чем эти конфеты. Мне, кстати, и первый раз все понятно было. Ты постарался как надо.
Ее слова вызвали у Крапивина загадочную улыбку.
— Просто мы подходим друг другу в этом плане.
— А что, можно не подойти?
— Конечно. Самые богатые люди — это сексологи. Проблемы в сексе есть у всех. Зато не у всех есть сексуальная совместимость. Если что-то тебя беспокоит, ты должна сказать мне об этом в первую очередь. Ни маме, ни врачу, ни подружке, сначала — мне. Поняла?
— Поняла. Сделай так, — сложила губы для поцелуя, — ну, сделай.
Вместо этого Дима улыбнулся.
— Дима! Ну, сделай губки бантиком. Хочу поцеловаться.
— Губки ей бантиком, — рассмеялся он. — Давай. — Обхватил ладонями ее лицо, притянул к себе и чмокнул. Ему тоже нравилось вот так — сначала целомудренно прижаться к чувственному рту сжатыми губами. Слегка потереться. Целовать сначала верхнюю потом нижнюю. Крепко — ровно, едва касаясь — уже волнующе. Постепенно доходя до учащенного дыхания и жгучего желания отведать большего. То отталкиваться от нее, то приникать, наконец обжигаясь о нежность языка и пробуя его на вкус.
— Точно. Ты вкуснее, чем эти конфеты, моя мятная девочка. Ты вкуснее. Я соскучился.
