— Не боишься, что так лихо все закрутила?
— Нет.
— Да ладно, трусиха ты.
— Я трусиха? — небрежно переспросила Катя, скрывая взгляд на дне чашки.
— Конечно. Что ты мне сказала полчаса назад?
— Доброе утро, Дима? — нахмурилась, словно напрягала память.
Он покачал головой.
— Дима, свари мне кофе?
— Нет, — засмеялся и поставил свою чашку на стол. Легко поднялся с дивана и куда-то вышел.
Катя цедила кофе, непонятно перед кем делая вид, что пьет его с удовольствием. Перед собой, наверное.
Крапивин вернулся, держа в руках что-то яркое. В цветастом куске ткани Катя узнала платье.
— Надень. — Бросил его на диван. — Ты же не собираешься ехать домой в моем халате.
— Это было бы очень занимательно. Адочкино? — Шаурина небрежно притянула к себе принесенную вещь. — Какая безвкусица, я бы ни за что это не купила. Такое дешевенькое? Дима, дай ей денег на приличное платье, — съязвила она и отправилась переодеваться.
Руки так и зудели разодрать безвкусную вещицу в клочья. Скрипя зубами Катя натянула платье Агаты и вышла из гостевой ванной в гостиную.
— А что у твоей Адочки грудь такая маленькая? У меня полная двойка, а мне оно тесновато.
— Я еще три дня буду в городе. Если захочешь вернуться к нашему разговору, позвони.
— Я тебе все сказала. Если и позвоню, то только чтобы пожелать тебе счастливого пути.
— Вот ты мясорубка. Хочешь меня в фарш?
Катя наморщила нос.
— Прям с костями.
Он улыбнулся. Подошел к ней ближе, положил руку на ее полуобнаженное плечо, скользнул ладонью к шее и вытянул прядь длинных волос из горловины, ту, что Катя, не заметив, оставила под платьем.
— Ну, Крошка, давай. Попробуй. Я даже не сопротивляюсь.
***
Дмитрий отвез Катерину домой и поехал к отцу. Тот попросил его заехать, хотя они, вроде бы, уже уладили все дела.
Несколько дней назад Крапивин-старший переоформил на сына контрольный пакет акций своей золотодобывающей компании, и теперь Дима стал единоличным ее владельцем.
Ничего серьезного, к счастью, не произошло. Отец попросил его передать матери подарок. Родители давно уже не жили вместе, но, как Диме казалось, отец не перестал любить мать. При упоминании о ней взгляд его менялся. В нем сквозила какая-то неземная тоска. Они даже не развелись, просто разъехались. Мать уехала жить в Данию, и когда Дима закончил школу, она забрала его к себе. С тех пор он жил на две страны. Ездил туда-сюда, мотался по работе.
Агате он так и не позвонил. Она набрала его сама.
— Дима, ты дома?
— Дома.
