— Я хочу увидеться с тобой снова, Тесса. Я хочу прикасаться к тебе снова и снова. Разве ты этого не хочешь?
— Больше всего на свете, — и это не ложь. Все, о чем я могу думать только он. Секс с ним пробудил во мне что-то темное и голодное. Мое тело болит из-за него. Его ломает в этот самый момент. Отказываться от его прикосновений мучительно, но я знаю, что нужно это делать, чтобы сохранить рассудок.
— Тогда наслаждайся этим временем со мной так же, как я им наслаждаюсь.
— Думаю, что на сегодня я уже достаточно получила удовольствия, — мой голос дрожит, когда я смеюсь, и даже не знаю, почему смеюсь. Наверное, чтоб не заплакать.
— Тогда почему бы тебе не поспать, и мы с тобой увидимся снова в понедельник, — он наклоняется вперед и нежно целует меня в лоб перед тем, как встать, чтобы проводить меня к двери.
* * *
— Я до сих пор не могу понять, почему ты так смущаешься, — говорит Стефани, пока мы отдыхаем у бассейна на следующий день. Большая миска винограда стоит между нами, и она сует виноградину в рот. Я слышу, как кожица лопается между ее зубами.
— Я тоже не знаю. Все должно быть легко, но это не так, — я вздыхаю, глядя в голубое небо.
— У тебя есть парень дома?
— Нет. Я была несчастно одинокой последние три месяца.
— Тогда это должно быть просто, поднять настроение.
— Я никогда не была одна, чтобы нуждаться в оживлении.
— Это не оживление. Это просто секс. Ради Бога, он есть у каждого.
— Я привыкла, заниматься им лишь с одним человеком.
— Ты и занимаешься им с одним человеком, — она поворачивается и дарит мне саркастическую улыбку, затем бросает взгляд на Вернона, который был на ее линии огня последние тридцать минут. У меня нет сомнений, чем она будет занята остаток дня после обеда, как только мы покинем бассейн.
— Он все же не мой. Я делю его с миллионом других женщин, — мысль выбивает меня из колеи.
— Думаешь, даже своего мужчину ты не будешь делить с другими женщинами. Мужчине как виду трудно быть моногамным.
— Я полагаю, ты права, — я вздохнула. — Вот почему мы с Джереми расстались.
— Он изменил тебе? — она выгибает бровь, но не кажется удивленной.
— Нет. Он стал военным, и сказал, что волнуется, что расстояние между нами нас разлучить. Я думаю, он действительно волновался, но лишь на счет того, что поддастся соблазну, пока будет отсутствовать, или, что я поддамся.
— Военные мужчины самые худшие, — она закатывает глаза, прежде чем взять еще винограда из чаши. — Я то- знаю. Была замужем за двоими. Даже когда они выходят на пенсию, кажется, что они не могут успокоиться.
