– Пора.
Она прошептала это так обреченно, что Егора, наконец, проняло.
– Мы ведь можем просто не открывать, – неуверенно предложил он.
– Старая входит куда хочет и когда хочет. У нее разрыв-трава в палец зашита.
– Чушь какая-то, – пробормотал Егор.
Он вдруг заметил, что старается говорить негромко, как в детстве, когда на спор вызывал с друзьями Пиковую даму. Усилием воли Егор встряхнулся – в самом деле, взрослый мужик, при оружии… Оружие! Он выудил кобуру из-под пиджака, сообразил, что все еще полуголый, и принялся, чертыхаясь, застегивать молнию на ширинке.
– Тогда я сейчас сам ей открою, и…
– Не надо, – Агата уперлась ладонью ему в грудь. – Она убьет тебя, как только увидит. Останься здесь, я скрою тебя от нее, отвлеку. Только тогда ты сможешь…
Агата вышла из комнаты, шлепая босыми ногами. По ее следам истлевающая сеть рубашки усеивала пол седыми волосами. Прикрыв дверь, Агата обернулась: в узком прямоугольнике щели гладкое бедро, маленькая острая грудь, половинка бледного лица.
– …ты должен убить Старую, Егор.
Темнота сожрала ее без остатка. Только слышно было, как удаляются призрачные шаги. Чернов лихорадочно заправлял рубашку, застегивал ремень. Щелкнул дверной замок. Легкий сквозняк лизнул Егора в лицо, принеся пряный запах сушеных трав. Пальцы сняли пистолет с предохранителя. Стало тревожно. По-настоящему тревожно.
Негромко щелкнул выключатель, заливая комнату теплым желтым светом. Мимо щели, сгорбившись, прошла Агата. Остановилась расчетливо, так, чтобы Чернов четко видел ту, что пришла за ней. Для него, спрятавшегося в глубине комнаты, этот участок квартиры был как на ладони. И Чернов увидел.
Если до этого и оставались какие-то сомнения, то теперь они растворились в ужасе неизведанного. Опутанная седыми космами, едва не задевая потолок макушкой, Старая вплыла в комнату. Грязные, в репьях, листьях и мелких ветках, волосы волочились за ней, змеились, заползали вперед, ощупывая дорогу. Они то ходили волнами, то замирали в хищной стойке, то взлетали в порыве несуществующего ветра. Мгновениями казалось, что нет ничего – ни лица, ни тела, ни ног, – только эти жуткие живые волосы. Но нет-нет среди мельтешащих косм проявлялись длинные пальцы, нервно прядущие тайные знаки, морщинистое, в старческих пятнах лицо и костлявые босые стопы.
Шевелящийся кокон остановился напротив Агаты. Волосы на секунду опали, выпуская наружу ссохшуюся руку. Желтый заточенный ноготь срезал с девушки остатки сети. В тот же миг тонкие белесые черви рванули к Агате со всех сторон, приподняли под потолок, спеленали, забились в рот. Агата выгнулась, беззащитная и безгласая, способная кричать лишь глазами, и Егор понял, что она умирает. Парализующий страх схлынул, уступив место страху за любимую женщину. В два шага Чернов пересек комнату, толкнул дверь и с порога выстрелил туда, где должна была находиться голова Старой.
