– Мисс Луиза, время! – пискнула Катрина.
– Сейчас.
Я развязала ленту и разорвала бумагу. Вкус у дарителя был. Премерзкий. Моему взору открылась ярко-розовая лакированная шкатулка, инкрустированная разноцветными стекляшками, каждая величиной с антал[1] и размалеванная цветочками настолько аляповато, что просто глаз резало. Щелкнул замок, в кожу словно иголка вонзилась, выступила кровь. Я ойкнула, сунула палец в рот и вскочила. Шедевр работы неизвестного мастера свалился на пол, из него выпала бумажка. Катрина с небывалой прытью подхватила и подала ее мне.
– Поцарапались? Принести вам салфетку?
– Обойдется. Открой окно, пожалуйста.
– Да, мисс.
Незнакомым почерком – таким обычно пишут целители, чтобы аптекарь мог отмерить порошки и компоненты для зелий – в меру корявым, со второй рюмки разборчивым, было написано:
На том, кого ты ненавидишь,
Замкнется круг, сойдется жизнь.
И вот тогда, Лефер Луиза,
Держись.
Буквы плясали вкривь и вкось, словно писали спьяну или левой пяткой. Если загадочный даритель с полным отсутствием вкуса хотел меня удивить, ему это удалось. Для начала, упомянули мое настоящее имя. Имя, от которого я отказалась восемь лет назад и о котором знали немногие. Кроме того, стишок был написан в духе тех, что я любила сочинять на досуге и цитировать от случая к случаю – с детства. Правда, в моих побольше юмора и поменьше пафоса. Или мне так кажется?
Катрина вертела шкатулку в руках – кроме записки в ней ничего не оказалось, и с интересом заглядывала мне через плечо. Перехватив взгляд, залилась краской и сделала вид, что рассматривает бархатную подставку для ног. Я сунула бумажку в карман, скинула халат и удобно устроилась на кушетке. Время подумать об этой ерунде у меня еще будет. Главное сейчас – достойно сыграть девственницу, по воле случая оказавшуюся во власти жестокого тирана.
Помощница принялась втирать в мое тело крем, от которого кожа блестела, словно покрытая мельчайшими капельками пота. Всякий раз, когда взгляд ее натыкался на мои обнаженные груди с затвердевшими от прохлады сосками, на щеках девушки проступал румянец смущения.
– Мисс Луиза, а вы… ну… – Она помялась. – Как вы согласились сыграть… такое?
Смелый эксперимент молодого сценариста для начала поддержал наш антрепренер – управляющий театра и спонсор в одном лице, а затем и сама королева, посетив спектакль. После этого нас не только не закрыли, но и напечатали статью, в которой цитировали ее величество. «Чувственность и разврат разделяет пропасть, – заявила она, – а в этой постановке я увидела только первое».
