– И что? Грязная крыса тоже может принести тебе двадцать гиней.
– Оставь себе эти вонючие гроши, – возразил Балласт. – У этого фрукта их сотни.
Маркус выпрямился, прикрыл глаза, как будто пытаясь отогнать похмелье. Настал его черед вступать в торги, чтобы они оставили Фантину в покое ради куска пожирнее.
– Точно, у меня сотни, – произнес он негромко, но четко. – Триста, но только при условии, что вы отпустите меня и мальчишку.
– Три сотни! – ахнул Балласт. – Ты слышал? Вобла! – крикнул он, хлопнув мальчишку по спине. – У джентльмена дома лежат три сотни, которые только нас и ждут.
Маркус нахмурился. Он имел в виду совершенно другое. К счастью, мальчишка это понял.
– Нет у него дома никаких трех сотен, – заявил он и сплюнул Маркусу под ноги. Его правильная речь так и сочилась злобой. – Он думает, что мы поверим ему на слово. Поверим, что он пришлет нам эти деньги. Считает нас последними идиотами.
– У него и сотни шиллингов нет! – воскликнула Фантина, не желая оставаться в стороне. – Неужели вы думаете, что у такого слабоумного, как он, могут быть такие деньжищи? Он по всему городу пораздавал векселя.
– Может, и так, – согласился Балласт, лениво поигрывая еще одним ножом. Откуда он его достал, Маркус понятия не имел. Но клинок, длинный и острый, тускло поблескивал в его руках. – Подведите сюда Крысу.
– Постойте! – крикнул Маркус, пытаясь придумать, что же сказать – что угодно, только бы предотвратить дальнейшие действия Балласта.
Но его остановил стоящий справа от него громила, а остальные просто не обратили на его крик внимания.
– Отпусти меня! – раздраженно завопила Фантина, попытавшись вывернуться из рук схватившего ее здоровяка.
Однако ее усилия были тщетны. Балласт кивком позволил ее отпустить, и она смело шагнула вперед, чтобы, несмотря ни на что, продолжить дерзить.
– Думаешь, я идиот? – прорычал Балласт, и на его мясистых щеках вздулись желваки. – Ошибаешься! – Кончик лезвия он ткнул ей прямо в шею, под подбородок. – Я умею считать, Крыса, – продолжал он сиплым голосом. – И я знаю, сколько тебе лет.
Никто и глазом не успел моргнуть, как он резко опустил нож вниз. Тонкая ткань рубашки Фантины тут же лопнула, как и повязка, стягивающая ее грудь. И перед изумленным взором собравшихся предстала грудь Фантины – изрезанные края ткани подчеркивали изгиб соблазнительных белых холмиков.
– Господи Всевышний! – выдохнул Вобла. – Ты – женщина!
– Женщина, – мягким, словно французский шелк, голосом ответила Фантина. – Учитывая, что вы разоблачили мою маскировку, вероятно, с вами можно иметь дело. – Она наклонилась к главарю и прошептала: – Отошли своих людей.
