— Дружище Мейсон, еще у меня к тебе одна просьба, и очень важная. Нельзя ли нашей мадам повесить куда-нибудь микрофон или, например, положить его в сумку, чтобы круглосуточно знать, с кем и о чем она разговаривает?
— Томми, да можно, конечно!
— Ты пока подумай, как это можно сделать, а завтра утром мне сообщишь что придумал, окей?
— Хорошо, Томми, конечно, ведь дело все-таки деликатное.
— Вот я и говорю, подумай хорошо, не торопись, Мейсон, все надо сделать очень и очень осторожно.
— Завтра утром я тебе перезвоню, Томми.
— Хорошо, договорились, — и я положил трубку.
«Вот так вот надо, и только так, — подумал я, — и никак иначе. Еще бы как-нибудь Джеферсону повесить этот микрофон, и было бы вообще просто замечательно. Вот тогда бы я точно узнал чего-нибудь новенького!»
Вот насчет микрофона на Джефи я подумал, не подключить ли к этой авантюре Гарри. Я думаю, у него легко получится это провернуть. Но об этом я поговорю с ним завтра.
Я вновь и вновь просматривал все те материалы, которые я отснял в доме Глории, и меня жутко интересовал тот тип, который всегда стоит спиной к камерам, и я все вглядывался — не Гарри ли это? Что за чертовщина? Столько лет проработать с человеком и засомневаться. А сомневаться я стал потому, что ни в коем случае нельзя было допустить ошибки: она могла стать роковой как для меня, так и, например, для Сони, потому что вроде бы получалось, что мы именно с ним сидим в одной лодке.
Я не мог понять одного: кто и зачем тогда стрелял в Гарри, как это все можно было подстроить, и кто организовал покушение на Глорию? В общем-то, вот эти вопросы оставались у меня без ответа. У меня даже слегка заболела голова от всего этого. Но зато я определенно решил ехать домой, поужинать и отдохнуть на своем любимом диване. Так я и поступил. Я закрыл офис, затем поставил его на сигнализацию. Я давно этого не делал, но почему-то сегодня я решил так поступить. Я подошел, вызвал лифт и стал спускаться вниз.
Мне нравилось ездить на этих скоростных лифтах, потому что иногда они напоминали мне самолет. Если, например, едешь на самый верхний этаж, то лифт так разгоняется, что у тебя дух захватывает, и когда он начинает тормозить, то кажется, все что ты съел на завтрак, выйдет сейчас из тебя. Но, собственно говоря, все, конечно, уже к этому привыкли и ничего особенного в этом не видели. Ведь лифт преодолевал пятьдесят этажей за несколько десятков секунд, что было весьма неплохо.
