— Мы без тебя никуда не уйдем, — произнесли мужчины почти хором, и я почувствовала, что мне стало тяжело дышать.
— Уйдете… — неуверенно произнесла я. — Я вас не боюсь. Вы ничего не можете, у вас нет физических тел, только языком бла-бла… Вам надоест, и вы свалите от меня сами. Насколько вас хватит?
— Зря ты так, — грозно отозвалось отражение Самуила. — Зря думаешь, что мы ничего не умеем. Еще как умеем.
В этот момент в комнату заглянула встревоженная домоправительница.
— Наташа, с вами все в порядке?
— Да. Все хорошо. Я на кнопку не нажимала, вас не вызывала, — произнесла я.
— Извините. Я мимо проходила и слышу — из вашей комнаты голоса.
— Какие голоса?
— Ну, один ваш, а другие мужские.
— Послушайте, вы в своем уме? — В моем голосе зазвучали истерические нотки. — Откуда здесь мужские голоса?
— Я тоже удивилась, но отчетливо их слышала.
— Думаю, у вас галлюцинации. Из моей комнаты действительно мог слышаться голос, но только мой. Я разговаривала по телефону.
— Странно. У меня очень хороший слух.
— Вы что, подслушивали?
— Я же вам говорю, мимо проходила. Переживаю за вас, ведь вы всё-таки сознание потеряли.
— Да не надо за меня переживать. Я уже большая девочка. Так что у вас действительно галлюцинации. Никаких мужских голосов вы слышать не могли.
— Голоса были, — стояла на своем домоправительница и подозрительно оглядывалась по сторонам, словно надеялась увидеть в комнате еще кого-то, кроме меня.
— И вообще, это не ваше дело…
Я не успела закончить фразу, как со старинного комода поднялась в воздух бронзовая статуэтка и несколько раз сильно ударила женщину по голове. Бедняжка вскрикнула и рухнула на пол. Окровавленная статуэтка тут же встала на место. Я застыла, онемев от ужаса. В комнате воцарилась гробовая тишина, только тикали часы. Я сползла на пол и приблизилась к домоправительнице.
— Скажите, вы живы? Откройте глаза… Это не я… Господи, господи, это не я! Я вас не трогала… Да очнитесь же!
Я попыталась нащупать у женщины пульс, приподняла ей веки и с леденящим ужасом поняла, что домоправительница мертва.
— Боже мой, за что?! — взвыла я и повернулась к зеркалу. — Сволочи! Я знаю, это сделали вы! Нагадили и спрятались.
Я замолчала и подумала, что разговариваю сама с собой в помещении, где никого нет. Только сейчас до меня стало доходить: в убийстве домоправительницы обвинят меня. Если сошлюсь на то, что статуэтка убила женщину или, того хуже, на своих покойных мужей, мне не просто вкатают срок, а сделают пожизненной пациенткой психиатрической лечебницы, социально опасной для общества.
