Уничтожая встретившиеся на кухне Скиапарелли измерители времени, Саймон растерял со своего уробороса 11 драгоценных минут и тринадцать секунд. Зорб хронографа становится карцером, когда носитель уробороса безалаберно «сливает близнецов».
Саймон услышал как ниже этажом бухнула дверь, но не почуял своей добычи.
Самый вредный фактор в работе агента времени-это другой агент времени. Дэвид ему подгадил, применив грязный трюк, когда последняя из трех минут заточения почти истекла. Агент швырнул напольные весы, которые, как его соперник и рассчитывал, Саймон впопыхах принял за сорванные со стены часы. Разрубая их, он профукал еще несколько секунд. Но нервишки заставили хронограф «слить» еще две минуты с лишним.
«Так, из нескольких потерянных минут, и собирается целое НАВСЕГДА.»
Саймон глянул на показания уробороса.
Что-то, чего он не заметил, украло еще 50 секунд. Нервная дрожь пробежала по телу агента времени. И по цифрам на браслете, как по команде, пронеслось мерцание.
Нащупывая дорогу, которой ушли беглецы, Саймон, что называется: «проскочил по соседям». Настраиваемое опытом перемещений-второе зрение, внутренним чутким радаром просканировало лестничную площадку. Квартира напротив была пуста. Но кто-то из ее жильцов забыл в одной из висящих курток свой сотовый, который почти сел. Но и оставшейся энергии было достаточно, чтобы запечатать этот проход для любого агента времени, поставленного на счетчик хронографа. Этажом ниже, давно, на одном характере, и потому уже беззлобно, рычала собака.
Длинная, в полторы руки, рукоять ушла в петлю под мышкой. Саймон не спешил, надевая налезвейник и застегивая на топоре чехол, словно намордник над клыками бойцового пса. Свободный, легкий плащ на молнии прикрыл его верного помощника. В движениях Саймона угадывалась почти звериная настороженность. Терпения у него было не меньше, чем у хищника, выслеживающего свою добычу.
Такой был способен на что угодно.
Саймон походил, кружа по площадке, и нажал кнопку звонка. Отпустил и вновь надавил. Агент досадливо покачал головой. Кажется он все же потянул мышцу. Следовало бы разогреться, прежде чем рубить с плеча. Нет, теперь он понял характер боли: во всем был виноват уроборос.
За дверью послышались тяжелые шаги. Саймон почувствовал как мускул за мускулом немеет вся его левая рука.
— Кто там, черт возьми?! — взревел подсевший от курева бас. Хозяин квартиры потянулся к глазку.
У мужчины на руке были часы. Тяжелые, с автоподзаводом. Специфическая боль от уробороса научила различать тонкие детали механизма.
