Фриц, засунувший нос в воротник шинели, устало, почти без интереса, оглядел их странную парочку и густо покашлял в кулак. Третий остался стоять в проходе, слегка покачиваясь на широко расставленных ногах, сложив руки поверх «шмайсера».
«Не хилый такой крепыш.»
С недавнего времени она так навострилась, что научилась находить выход за считанные секунды. Точно определив главного, она бросилась в ноги к унтер-офицеру, причитая:
— Я безумно боялась вновь натолкнуться на этих грязных, одичавших в своих норах, русских! — обнимая сапоги младшего офицера, не унималась она. — Как же мне сказочно повезло, встретить вас, освободители вы мои! — девушка дышала часто и тяжело, будто ей до этого пришлось долго, без передышки, бежать.
Это был поступок более отчаянный, чем все ее прежние. За бросок на немецкого солдата, Джульетту могли тотчас убить или изувечить. Такая дерзость вызвала у фрицев замешательство, которой она и воспользовалась. По-женски, интуитивно подозревая, как давно он не был с женщиной, Джульетта попыталась смутить унтер-офицера. Заставить пожалеть себя. Чтобы он ощутил нечто родное и близкое. К чему стоит относиться бережно. И ради чего, собственно, он и воевал в этой далекой, северной стране.
«Дойче зольдатен…!» — дальше Дэвид ни бельмеса не понимал в их разговоре. В его голове срабатывали боеприпасы безумия. Он находился в таком зажиме, что его аж потряхивало. Агент времени испугался за Джульетту до липкого пота, едва не схватив девушку за плече, чтобы остановить. Усилием воли подавив боевые рефлексы, бывший воздушный маршал засветился своей неотразимой улыбкой.
«Порой самообладание оказывается лучше меткого удара. Хотя такое терпение было пыткой.»
Дэвид улыбался до ушей настолько широко, что во рту хрустнул сустав.
Оксана Милорадова занималась с Джульеттой лет с четырех. И даже после ее гибели девушка не потеряла интерес к языкам. А продолжила совершенствоваться, ощущая в том свой долг перед матерью.
«Сколько книжек о таких вот «попаданцах» она прочла в своей жизни? Горы! Верила ли когда нибудь в такую возможность? Пожалуй — нет. Был период, когда мысли об этом сполна занимали ее свободное время. С тех пор Джульетта запомнила только главное: нужно уметь терпеть, приспосабливаться и выживать.»
Приходилось признать, что никто не ведает, когда пригодятся полученные знания.
— Мы — артисты, актеры, господин офицер, — Джульетта смотрела на немца осиротевшим ягненком. — И тому подтверждение наш необычный вид, (она, не моргнув глазом, попыталась выдать их весьма странный наряд за концертные костюмы).
