Пронизывающий, льдистый ветер с реки стегал ледяными крупинками. Джульетта еще больше сжалась от холода и отвернулась в другую сторону. Перед глазами открывалась безлюдная, испещренная воронками, площадь. Вокруг громоздились темные скелеты обгоревших, полуразрушенных зданий. Угрожающе глядели обугленные проемы окон. От множества пожаров, сквозь превращенные в лохмотья железные крыши, поднимались в небо столбы густого дыма. Расстилая над городом черные, тоскливые облака. Слышалась торопливая, ружейно пулеметная трескотня. Джульетте показалось, что она видит трупы под обломками строений. Сквозь клубы пыли и дыма пронеслись тонкие иглы трассирующих пуль. Там шла интенсивная перестрелка. По площади змеились извилистые зигзаги траншей. От чего казалось, что огромный, ненасытный зверь исцарапал ее своими крепкими когтями. Чадящим однообразием смерти в воздухе висел смрадный запах гари военного пепелища.
Дыхание Джульетты сделалось коротким и быстрым. Тянулась широкая панорама индустриального города, сияя пожарами, как врата ада. Увиденное поразило ее до глубины души, обостряя инстинкты. Мысли в голове мелькали — словно носились там на парапланах. Нельзя объяснить того, чего не понимаешь. Но сложные ассоциативные связи напомнили ей.
«Тонкая линия обороны… зима 1942 года…»
Казалось, что процессы в ее мозгу сейчас подгоняет генетическая память войны.
«На последних метрах волжской земли город стал непобедим.»
Не сразу, но теперь до нее дошло… это мимолетное все…
Уголки губ дрожали, когда она неуверенно и робко проговорила:
— Мы что, на войне? — Джульетта зябла, то и дело переступая. — На настоящей… той? — девушка расслышала в своем голосе тонкие, пронзительные нотки панического ужаса.
— И, пожалуй, в самый страшный ее момент, — продолжил Дэвид мысль профессорской дочки, разворачиваясь к Джульетте и казня ее взглядом: — Хвалю за сообразительность, — звенящим от напряжения голосом произнес он: — Умеешь ты как следует напрячь, девонька.
У нее были глаза оленихи на заснеженной трассе в ночи, ослепленной фарами мчащегося навстречу внедорожника. Все вышло даже хуже, чем она предчувствовала.
Оказалось, что военное прошлое не так далеко и невероятно.
— Что ты на меня уставилась? — голос Дэвида охрип от волнения и тех усилий, которые он прикладывал, чтобы держать себя в руках. — Испоганить все дело — вошло у тебя в привычку. Проще вернуться с другой планеты, чем выбраться отсюда, не имея на руках второго уробороса. Я это нутром чуял, — и агент времени хлопнул себя сжатой рукой по груди.
