Когда тетя вывалилась из ванны гладкая, как выдра и блестящая, как алюминиевая сковорода, Люси уже знала, что с ней делать. По квартире плавал аромат горохового ростовского супца, придавая на этот раз уроженке казачьей вольницы необыкновенную уверенность в собственных силах.
«Так что дело в шляпе!» — улыбалась тетушке прямо в лицо Люси. — «Дело в шляпе, тетушка!»
Отобедали. Попили чайку. Тут тетя схватилась и полетела в туалет. Она задвинула щеколду. На секунду все замерло, а потом громовыми нарастающими волнами из уборной покатились в кухню раскаты баталий. Царь Горох лез у тети отовсюду, чуть ли не из ушей, угрожая подорвать позиции противника и прорвать оборону, но тетя, сначала — во время чаепития — сдерживавшая было чудовищный натиск, решила пойти на тактическую хитрость, и выпускала помаленьку газы, сидя на фиолетовом Вадичкином толчке.
— А чего она тебя, Влад, Вадичкой называет? — начала издалека Люси, якобы для того, чтобы приглушить треск из уборной.
— А, не знаю. Думаю, что она уверена, что меня Вадимом зовут. В паспорт-то мой она не заглядывала. Услышала в детстве Вадичка, с тех пор и зовет.
— А-а-а, — будто удовлетворенная мужниной болтовней, вытянула Люси. А-а, ты ее проверил бы, Влад, слышь? Ведь она больной человек. Может надо помочь?
— Ты думаешь, Люси? — серьезно собрав морщины на лбу в звезду, посмотрел на жену Пафнутий. — А пожалуй! Мы-то с тобой ничего. Сидим, разговариваем, а она… Бедная!
— Да, поддакнула Люси. — Я прихотовлю приборы, Влад?!
— Давай, давай. Свечу в комоде возьми, пожалуйста, а то на фанере которая, так та коптит…
— Конечно, Влад, тетя все-таки, — Люси сходила с ума от радости.
Она, как никогда ранее, была уверена в убойной силе мужниного колдовства.
«Найдем сейчас порчу, отведем к целителям, а там хлядь — как и не бывало!» — напевала Люси.
* * *
Штанги Пафнутия скрестились над тетиной головой так стремительно, что выскочила искра. — О! — вскричала Люси. — Шо?! — встрепенулась тетя Пальмира. — Да ничего, ничего, тетя, просто искорка выскочила, — Пафнутий, напрягшись, развел штанги и замер.
— Ис-ко-рка, — повторила нараспев тетя. — Есть порча, — начал трагически Пафнутий. — И не шуточная, тетя, у тебя порча! Люси поднесла ко рту носовой платок и не то чихнула, не то фыркнула. Впрочем тете было не до нее.
— А шо за порча-то, Вадичка? — робея, выясняла она. — Отчего она?
Люси не зевала: — Это, тетя Пальмира, если хто-нибудь из ваших недрухов схлазит вас. Она и висит на позвоночнике, висит себе, висит, а человек живет, улыбается. Потом какая-нибудь критическая ситуация — раз и в ящик! — чесала без обиняков по-пупырински Люси.
