Женщина засмеялась хрипло, невесело.
— Вот и везите ее к нему. Ежели Флем Сноупс велел вам привезти что-нибудь дороже пяти центов, значит, тут дело не чисто. Он своей родне ничего даром не отдаст. Везите ее в Балку.
— Говорят тебе, иди в дом, — сказал мужчина. — Ступай.
Женщина даже не взглянула в его сторону. Она все так же хрипло смеялась, глядя на Рэтлифа.
— Он ничего даром не отдаст, — сказала она. — Нет, он не таковский, недаром у него сто голов скота, и сенной сарай, и свое пастбище.
Мужчина повернулся и пошел прямо на нее. Она тоже повернулась и завопила ему прямо в лицо, а дети, цепляясь за ее юбку, спокойно смотрели на Рэтлифа, словно они были глухие или жили в другом мире, где не было слышно этого крика; так могли бы смотреть двое щенят.
— Что, неправда? — кричала женщина. — Он рад бы тебя живьем сгноить, твой родич, ты сам это знаешь! А ты им так гордишься, потому что он служит в лавке и с утра до ночи ходит при галстуке! Попроси у него хоть мешок муки, увидишь, что получишь! Ну-ка попроси, попроси! Может, когда-нибудь он отдаст тебе свой старый галстук, чтобы ты тоже мог одеться не хуже вся кого другого Сноупса!
Мужчина, не останавливаясь, шел на нее. Он больше не сказал ни слова. Он был ниже ее ростом и двигался, безостановочно, как-то странно избочившись, непреклонно и вместе с тем чуть ли не благоговейно, и наконец она не выдержала, быстро повернулась и пошла назад, к дому, а дети побежали впереди, все поглядывая на Рэтлифа через плечо. Мужчина подошел к фургончику.
— Вам передали от Флема?
— Я говорю — с Французовой Балки. Сказали — от Сноупса.
— Кто ж это вам передал?
— Да так, один приятель, — сказал Рэтлиф приветливо. — Видно, ошибся. Пожалуйста, извините меня. Скажите, выеду я здесь на дорогу к Уайтлифскому мосту?
— Ежели Флем велел вам оставить ее здесь, так оставляйте.
— Я же вам говорю, что ошибся и прошу прощения, — сказал Рэтлиф. — Так как же, выеду я…
— Понятно, — сказал другой. — Вы, я вижу, хотите получить задаток наличными. Сколько?
— Вы спрашиваете про задаток за машину?
— А про что же еще, по-вашему?
— Десять долларов, — сказал Рэтлиф. — И вексель еще на двадцать сроком на полгода. До уборки.
— Десять долларов? Да вам же передали поручение…
— Мы сейчас не о поручении толкуем, — сказал Рэтлиф. — Мы толкуем о швейной машине.
— Возьмите пять.
— Нет, — ласково сказал Рэтлиф.
— Ладно, — сказал мужчина. — Пишите вексель.
Он ушел в дом. Рэтлиф спрыгнул на землю, открыл будку и достал из-под новой машины жестяную шкатулку для бумаг. В ней была ручка, тщательно заткнутая бутылочка с чернилами и стопка вексельных бланков. Рэтлиф еще заполнял бланк, когда Сноупс опять подошел к нему. Едва перо Рэтлифа остановилось, Сноупс подвинул к себе бланк, взял у Рэтлифа ручку, размеренным движением обмакнул ее в чернила, не читая, расписался, потом снова сунул вексель Рэтлифу и достал что-то из кармана, Рэтлиф даже не поглядел что, внимательно и невозмутимо рассматривая подписанный вексель. Он сказал спокойно:
