Кейт, игнорируя вопрос Джеральда, пошла к окну. Казалось, что он последует за ней, но он резко повернулся к Билли.
— Мы с мистером Корбеном хотим поговорить с Вами.
Билли пожал плечами и медленно побрел вслед за Джеральдом в просторный, но очень официальный кабинет Роланда Корбена. На стенах, отделанных дубовыми панелями, были портреты всех президентов Соединенных Штатов, генералов Джорджа Паттона, Омара Брэдли, Уильяма Текамсеха Шермана, Джона Першинга, а также портрет Юлия Цезаря, который в своей тоге казался голым и несколько смущенным. Под этой панорамой величия стояли книжные шкафы, закрытые на ключ и заставлеияые навевающими дрему книгами по юриспруденции в одинаковых переплетах, за исключением одной нижней полки, где было полное собрание сочинений Хоратио Алджера Младшего. Каждый раз, когда его вызывали в «склеп» мистера Корбена (как его называла Кейт), взгляд Билли останавливался на последнем томе Алджера, озаглавленном «Удача и отвага». Он думал о том, не читал ли его мистер Корбен в детстве. Джеральд Хопкинс, возможно, читал его всего несколько недель назад.
За огромным столом с золотой табличкой, разъяснявшей, кто он такой, сидел Роланд Корбен в прекрасно сшитом костюме-тройке. Ему было немного за пятьдесят, и он олицетворял слово «значительный», его аккуратно подстриженные волосы обрамляли лицо слегка загорелое и лишь немного морщинистое. Если бы он улыбался, его даже можно было бы назвать симпатичным. Но обычно он хмурился, и напряжение сжимало и искажало его черты, как будто кто-то тянул за завязки кожаного мешочка. Привычка складывать пальцы словно для молитвы стала отличительной чертой и его самого, и его протеже Джеральда.
— Семнадцать минут тридцать три секунды, — сказал Корбен голосом проповедника. — На столько Вы опоздали, Уильям.
— Извините, — пробормотал Билли.
— Точность — вежливость королей, — сказал торжественно Корбен. — Вы знаете кто это сказал?
Билли задумался. На какое-то мгновение ему захотелось сказать, что этот скучный афоризм создал Джеральд Хопкинс, но потом он передумал. Не стоит еще ухудшать положение. Вместо этого он покачал головой.
— Бенджамин Франклин, — вмешался Джеральд.
— Людовик Восемнадцатый, — поправил Корбен, остановив Джеральда строгим взглядом. Повернувшись снова к Билли, он добавил: — Если король Людовик Восемнадцатый мог не опаздывать, значит, и Вы можете.
— Да, сэр, — сказал Билли. — Но у короля Людовика не было темпераментного фольксвагена.
