- Григорий... А как по батюшке? - спросила она.
- Челушкин, - повторил кладовщик.
- Хотим посмотреть зерно, - сказал Поспелов.
Без лишних слов Челушкин защелкал ключами.
Очень чисто было в амбаре, всюду подметено, у стен аккуратно сложены лопаты. Зерно хранилось и в закромах, и в мешках, мешки, как солдаты, выстроены в шеренгу, на мешках фанерные бирки с указанием сорта.
- Ну что? - спросил Поспелов. - Порядок?
Анна прошлась по амбару, развязала один из мешков, зачерпнула горстью зерно.
- Кондиционное? - спросила она Челушкина.
- Вы же видите... - обиженно произнес Поспелов.
- Как вам сказать... - Челушкин замялся. - Зерно спервоначалу ссыпали в закрома, смешалось чуть...
- Я же вижу...
Анна торжествовала, что видит лучше Поспелова, во всяком случае, хочет видеть и лучше и глубже.
- Проверено на всхожесть, на влажность?
Она спрашивала так, как учили в техникуме.
Челушкин кивнул.
- Когда?
- В конце года.
- А в этом мешке?.. - Анна повернулась к Поспелову: - С зерном еще разобраться надо, Василий Кузьмич.
- Вот вы и разбирайтесь!
Она, кажется, к месту пришлась, эта агрономша. Поспелов поскреб затылок. Привычный и давно уж забытый жест. Беспокойная, но к месту. Такая и нужна. Поспелов принял ее по совету Богаткина, но принимал ее и душой. Она и в Суроже была к месту, и здесь.
XVII
Туговато было, конечно, жить, но все-таки уже брезжил просвет. Мало хлеба, и пшеницы, и ржи, беден еще трудодень, но картошечки в общем хватает. С государством рассчитались: сколько положено по плану, столько и продано, даже с перевыполнением, у районных организаций претензий к колхозу быть не должно. И самое важное - колхоз обеспечен семенами. Семена лежат в колхозном амбаре, под замком, весной не придется беспокоиться - хватит или не хватит.
На сердце у Анны спокойно. Самое важное - семена. Будут семена весной, можно надеяться на урожай осенью.
Теперь только чтобы никто не подгонял. Одна мечта. За советы спасибо, а жить позвольте своим умом.
Однако Анна успокоилась раньше времени. Не прошло и нескольких дней, как в неурочное время хлопнула в доме дверь.
- К тебе, Аня, - певуче проскрипела из-за перегородки свекровь, голос ее напоминал кряканье обученного говорить скворца.
У входа кто-то шаркал сапогами - накануне Анна до того отскоблила-отмыла полы, что на них боязно было ступить.
В горницу вошел Поспелов.
- Можно, Анна Андреевна?
Свекровь выглянула и скрылась, она не любила, когда к Анне приходили мужчины.
