Ко всему, что касалось ее лично, Анна относилась безучастно. Так вели себя люди после тяжелых контузий. В ней была какая-то вялость, ничего не хотела она для себя. Она была ушиблена войной. Ей казалось, что после Толи у нее уже не может быть никого. И все-таки, когда с окончанием войны все вокруг ожило, и в самой Анне что-то начало пробуждаться...
Одолевали всякие мысли. Уж очень однообразно шла ее жизнь. Служа да нужа, служа да нужа, все то же и без конца. Лежишь, лежишь, а думы жалят, как комары...
С вечера Евдокия Тихоновна натапливала печь чуть не докрасна, Анну размаривало, клонило в сон, но тепло вскоре выдувало, и под тонким байковым одеялом становилось холодно и одиноко.
Женечку бы под бок, прижать, пригреть, да и самой пригреться...
Как-то живет без нее ее доченька? Не обижают ли ее?..
Вспоминалось, как рассталась, как встретилась с Женечкой...
Домик уютный, беленький, чистенький. Украинская глинобитная хатка, каких множество в кубанских станицах. Тетя Клава оказалась молодой еще женщиной, приветливой, крикливой, надоедливой.
- Ох ты, Толечка, мой дорогой! Ох ты, Нюрочка, моя дорогая! Ох ты, внучечка моя... Подумать только! Мне бы самой еще замуж, а я бабушка!
За домом рос садок. Вишни, абрикосы, груши. Вдоль плетня цвели мальвы. Войны здесь еще не было. Здесь были - мир, сад, абрикосы.
Толя оставил жену и дочку на попечение тетки. Не прошло недели, как Анну отвезли в больницу. Надо же было простудиться в июле! Воспаление легких. Всем было не до нее. Война приближалась семимильными шагами. Когда Анна вернулась к тетке, в станицу уже доносились раскаты орудийных выстрелов. Во время болезни у нее пропало молоко. Тетка кормила Женечку из бутылки. Козьим молоком. Тетка говорила, что козье полезней коровьего.
Но еще раньше, чем до станицы донесся грохот орудийных раскатов, пришли слухи о зверствах немцев. Евреи, коммунисты, офицеры... Все подлежали истреблению. Истреблению подлежали семьи коммунистов, их жены, дети, родители.
Тетка нервничала. Она хотела жить. Она еще собиралась замуж. Она с опасением посматривала на Анну. Все знали, что Анатолий - офицер, летчик, коммунист.
- Ты бы уехала, - сказала ей как-то ночью в темноте тетка. - Женю оставь, я ее выхожу.
Старики, подростки, девушки записывались в ополчение. Анна тоже записалась.
Батальон ополченцев увели в горы перекапывать дорогу, чтобы задержать продвижение немцев на Кавказ.
Горы, окопы, дороги. Началась и для Анны война. Грязь и кровь...
