Держа наготове билет и паспорт, я уже собрался пройти регистрацию на рейс, когда зазвонил мой телефон.
– Даниэль, ее здесь нет!
– Где нет, папа?
– В больнице! Они выписали ее. А ведь только вчера я привез ее туда. Сама она ни за что бы не легла в клинику. Но возражать не стала, так что госпитализация была добровольной. Но потом, после моего ухода, она убедила врачей выписать ее.
– Мама убедила их? Но ты же сам говорил, что врачи диагностировали у нее транзиторный психоз.
Отец не ответил, и я почувствовал себя обязанным задать следующий вопрос:
– Разве врачи не сказали тебе, почему отпустили ее?
Он понизил голос:
– Очевидно, она попросила их не разговаривать со мной.
– Господи, но почему?
– Потому что я – один из тех, против кого она выдвигает свои нелепые обвинения. – И он поспешно добавил: – Все, что она рассказывает, сплошные выдумки.
Настала моя очередь промолчать. Я хотел спросить, в чем именно заключаются эти обвинения, но не мог заставить себя сделать это. Опустившись на чемодан, я обхватил голову руками, знаком показав людям, стоявшим за мной в очереди, чтобы они проходили вперед.
– У нее есть телефон?
– Она разбила свой несколько недель назад. Она им не доверяет.
Я с трудом мог представить, как моя бережливая мать вдруг совершенно иррационально разбивает свой телефон. Отец описывал мне действия человека, которого я не знал.
– Деньги?
– Разве что совсем немного – она постоянно носит с собой кожаную сумочку, не расставаясь с ней ни минуту.
– А что в ней?
– Всякая ерунда, которую она считает важной. Она называет ее уликами.
– Каким образом она ушла из больницы?
– Врачи не пожелали сообщить мне об этом. Она может быть где угодно!
Меня впервые охватила паника. Я сказал:
– У вас с мамой общие счета. Ты можешь позвонить в банк и спросить о последних операциях. Проследить ее местонахождение по карточке.
На другом конце линии воцарилось молчание, и я понял, что отцу еще никогда не приходилось звонить в банк самому: все денежные вопросы он неизменно перепоручал матери. В их совместном бизнесе именно она вела бухгалтерские книги, оплачивала счета и составляла ежегодные налоговые отчеты, поскольку обладала даром обращаться с цифрами и терпением, необходимым для того, чтобы систематизировать квитанции и расходы. В памяти у меня моментально всплыл ее старомодный гроссбух из эпохи до появления электронных таблиц. Она так сильно нажимала на ручку при письме, что цифры получались похожими на шрифт Брайля.
