— Я сразу раскрыл все ваши карты. Нет ничего мудреного оказывать влияние на неуравновешенную натуру, на больное воображение. Подумать только, вы еще, чего доброго, воображали, что он вас любит!
Терезе следовало пожать плечами и уйти. Но она, думавшая, что ее уже ничем нельзя вывести из состояния безразличия, не вынесла этого смеха, этого издевательства и не смогла сдержать крика: «Если бы я захотела!»
— Ну конечно, если бы вы захотели!
Почему она оставалась, почему она упорствовала? Тереза не узнавала собственного голоса. Неужели же этот жалобный голос принадлежит ей? Ей казалось, что лепечет какая-то другая женщина:
— Он сам клялся мне в любви.
— Он клялся в этом многим другим… О! Я отдаю вам должное! Вы здорово сумели, что называется, втереть ему очки, он считал вас чуть ли не гением… Но, как видите, долго это не продолжалось…
Тот же голос, тот же чужой голос какой-то идиотки, а не Терезы, возразил:
— Это длилось ровно столько, сколько я хотела.
Тереза жалобно повторила: «Если бы я захотела…»
Если бы она захотела, если бы она раскрыла ему свои объятия, если бы…
— Так в чем же дело? Вы отказались принадлежать ему… охраняя свою добродетель?
Бросив на него негодующий взгляд, она спросила дрожащим голосом:
— Что я вам сделала?
— Вы не хотели меня с ним поссорить? Нет?
— Я?
— Да, вы хотели возбудить в нем ревность. Вы не успели еще рассказать ему, что я за вами ухаживаю. Мы виделись с вами всего лишь раз, и он вам не поверил бы. Но вы не преминули бы это сделать в ближайшие же дни… Это старый, верный способ. Все женщины знают его. А пока что вы притворились, что я вам очень нравлюсь… Хорошенькую сценку он устроил мне в тот день в кафе после вашего ухода!
— Нельзя сказать, чтобы логика была вашим сильным местом, — прервала его взбешенная Тереза. — Всего минуту тому назад вы никак не хотели допустить, что он меня любит…
На этот раз говорила уже она — Тереза, готовая беспощадно жалить. Тереза, только что неосторожно разбуженная этим человеком. «Один он, — говорила она, — лопается от ревности. Ревность не всегда смешна, его же ревность безусловно комична».
— Комична? Почему?
Вместо ответа она слегка усмехнулась, но от него не ускользнула скрытая в этой усмешке ирония. Откинув назад маленькую голову и глядя на него в упор, она внезапно возвысила голос:
— Каким бы оригиналом ваш друг ни был, ему никогда не пришла бы в голову мысль, что вы способны кому-нибудь понравиться… Если бы я задалась целью возбудить в нем ревность, я, конечно, постаралась бы, чтобы это выглядело более правдоподобно…
