— Вы поедете домой на рождественские каникулы? — спросила Тереза. — Меньше чем через три месяца вы снова увидитесь.
— Три месяца! — повторила Мари.
Она наклонилась над столом, и упавшие на лицо волосы обнажили ее некрасивые уши. Не переставая крутить кольцо на пальце левой руки, она улыбалась Жоржу. Тереза нашла, «что его внешность и манеры оставляют желать лучшего». Помада плохо сдерживала вихры непокорных волос, которые топорщились, придавая ему вид галчонка. Несколько раз Тереза перехватывала взгляд его раскосых глаз, который он устремлял на нее и тотчас же отводил. Ел он не спеша, хотя на тарелках обеих женщин уже давно ничего не было. Он ни отчего не отказывался, долго возился с сыром и фруктами и осушал свой бокал шампанского, как только его наполняли.
— Пора, моя дорогая, — сказала Тереза. — Месье Фило снесет вниз твой чемодан.
В момент расставания Мари крепко обняла мать. Тереза с несколько излишней поспешностью освободилась из ее объятий.
— Будьте благоразумны, — сказала она.
И вот опять она осталась одна. Какая-то тревога, какое-то приятное возбуждение еще владели ею. Она взяла книгу, но не могла читать. «Я ничего не разрушила, ничего не испортила, — говорила она себе. — В конечном счете я даже помогла Мари, и если этот брак состоится…» Она подумала о своем отказе от имущества, подумала на этот раз без всякого удовольствия, пожалуй, даже не без некоторого беспокойства. Сделанный ею красивый жест уже не льстил ее самолюбию. Сейчас она ясно видела, как эта жертва отразится на всей ее жизни. Она попыталась успокоить себя: «Они на это не согласятся… или же станут выплачивать мне ренту, вполне достаточную для жизни, и это будет лучше той неуверенности, в какой я живу в настоящее время… Одним словом, это может оказаться для меня даже выгодным…» Она рассмеялась: «Ни один хороший поступок даром не пропадает». Тереза только слегка подрумянилась и потому очень удивилась, увидев в зеркале свое раскрасневшееся лицо. Она выпила немного шампанского: очевидно, этим все и объяснялось. Отчаяние, владеющее нами, ослабляет свои тиски чаще всего по какой-нибудь незначительной причине физического порядка: ночь спокойного сна, стакан вина… Отчаяние притворяется, что оно ушло, в то время как оно только отступило на несколько шагов; мы знаем, что оно вернется, но, как бы то ни было, сейчас оно не с нами; мир — хорош; может быть, нам предстоит жить еще долгие годы? Пока человек жив, никакое его одиночество не может считаться окончательным. Мы не знаем, кого мы можем встретить сегодня вечером или завтра: столько человеческих существ встречается на нашем пути! В любую минуту может зародиться искра и возникнуть ток. И вот сегодня вечером Тереза находится под впечатлением радости — она не чувствует своего больного сердца. «Может быть, я еще не умру, — думает она, — может быть, я еще буду жить».
