У подножья холма сидели и стояли, опираясь на скутумы, несколько сотен изможденных людей в изрубленных доспехах, многие были изранены — это было все, что осталось от легиона. Они почти не разговаривали, многие то и дело прикладывались к походным флягам. Над телом Варгунтия рыдал, не скрываясь, Копоний.
— Как же ты это так? — едва слышно говорил он. — А фалернское-то мое? Не верю, не верю…
Кассий отвернулся, чтобы не видеть горе старого легата. И тут же его взгляд наткнулся на скорбную процессию — несколько всадников несли на плаще своего командира. Цестий был еще жив, но глубокая рана в груди не оставляла сомнений — до утра он не доживет.
«Красс пожертвовал этими людьми ради победы», — подумал Кассий. «Был ли он прав? Красс… Но где же он сам?»
Только сейчас квестор понял, что полководцу давно бы следовало появиться.
Он в тревоге посмотрел туда, где возвышался орел Шестого легиона. Почему Красс не спешит ободрить людей, отдать приказ, что делать дальше? Где же он?
Охваченный внезапной тревогой, Кассий обернулся к контуберналу, вскочил на коня и помчался к дальним холмам, с которых спустились солдаты Шестого.
«Неужели?!» — с ужасом думал он. «Боги! Только не это!»
Красс лежал на земле под значком легиона. Тень орла падала на его грузное тело. Кто-то позаботился ослабить ремни его лорики, кто-то сунул под голову скатанный солдатский плащ. Рядом сидел Лициний, его шлем покоился на земле.
Неотрывно глядя на Красса, легат Шестого то и дело проводил рукой по щеке и качал головой.
— Что с императором?! — крикнул Кассий, спешиваясь на ходу и холодея от страшного предчувствия.
Лициний не ответил. Молчали и трибуны с контуберналами.
Кассий присел на колено, склонился к лицу проконсула.
— Он еще дышит! Лекаря…
— Послали уже, — тихо ответил Лициний. — Но он не успеет…
— Что произошло? Он ранен?
— Нет, квестор. Красс сам вел нас в бой. Я был рядом. И вдруг он начал клониться с коня, мы его подхватили, в седле он уже не держался. Сердце не выдержало… А он хотел одного — чтобы солдаты ничего не заметили. Последний приказ был — продолжать атаку. Я думал…
— Кассий… — толстые губы Красса чуть шевельнулись, глаза на миг приоткрылись. — Это ты? Я ничего не вижу…
— Я, император.
— Мы… победили?
— Да. Готы разбиты. Эврих бежал. Я приказал преследовать.
— Хорошо. Что-то со мной… Больно в груди…
— Тебе не стоит говорить, император! Лекарь сейчас будет.
— Лекарь… Нет. Я должен сказать, пока есть еще время… Я ухожу к предкам. Я знаю это. Но Рим… Рим остается. И он должен… должен стоять вечно! Помни, Кассий! Поклянись мне… Ты… поведешь легионы… Рим…
