Произнеся эту речь, он сел и бросил уже обычным голосом:
— Давайте их сюда по одному.
Стража вытолкнула вперед первого из захваченных пленных.
Фульциний, оглушенный внезапной потерей, почти не видел и не слышал, что происходило перед солиумом. Утер выслушивал свидетелей, иногда задавая вопросы, давал высказаться обвиняемому и тут же выносил приговор.
Он приговорил к смерти трех солдат Гирция, на которых многие граждане указали, как на насильников и убийц. Судьба этих варваров-наемников ни у кого не вызывала сомнений. Слишком велика была ненависть к ним жителей города. Слишком долго они творили здесь, что хотели, пользуясь полной безнаказанностью на службе своего патрона.
Корникс сам вызвался быть палачом и тут же, после суровых слов приговора, рубил головы осужденным. Мечом он орудовал мастерски, а рука его, казалось, вовсе не уставала. Тела казненных тотчас утаскивали крючьями и сбрасывали в ров с нечистотами. Головы Утер приказал сохранить, с тем, чтобы утром выставить их на кольях.
Четверо доносчиков и двое богатых горожан — близких друзей Гирция и неизменных участников его оргий, отправились вслед за наемниками. В их защиту свидетельствовали только заплаканные, близкие к истерике жены и дети, однако Утер счел, что они не могут быть беспристрастны, при том, что обвинители в один голос утверждали обратное. Возбужденная толпа хотела было расправиться и с родственниками ненавистных доносителей, но Утер твердо пресек беззаконие.
Еще двоих обвиняемых бывший король оправдал. В защиту трясущегося торговца шкурами и лысого винодела вступились друзья и соседи, утверждавшие, что на них клевещут должники и завистники. Торговца шкурами защищали слишком многие, а насчет винодела высказался и сам Корникс.
— Я хорошо знаю Сальвия, — сказал он, склонившись к уху Утера. — Тот, кто его обвиняет, должен ему десять денариев. Да, Сальвий, склонялся перед Гирцием и поставлял ему вина, но лишь потому, что боялся за себя и семью. Но он никогда не доносил и не искал милости кровопийцы. Это честный человек, я за него ручаюсь.
Утер кивнул и приказал выдать обвинявшему Сальвия парню десяток плетей, что тут же исполнил сам Корникс под насмешки толпы. Незадачливый обвинитель тут же поспешил скрыться.
— Ну а теперь — перейдем к главному блюду, — сказал Утер. — Ведите Гирция.
Ропот поднялся на форуме, когда стража вывела и поставила перед солиумом бывшего хозяина Вапинкума Авла Гирция. Это был коренастый муж, с сединой, пробивавшейся в коротко стриженных волосах, и, несмотря на солидные годы, вполне еще крепкий. Тело его, хотя и погрузневшее и заплывшее кое-где жирком, все еще хранило следы былой силы.
