— Об этом не беспокойся, — решительно сказал он.
Когда Кэсси взяла Логана за руку, Ханна увидела, как вспыхнули его глаза. Она догадывалась, сколько воспоминаний нахлынуло на него в тот момент. После того как они ушли — медленно и легко вышагивающий адвокат и подпрыгивающая королева, — Ханна повернулась к подруге:
— Его страстное высочество? В самом деле?
Джина пожала плечами:
— Он такой красавчик.
— Знаешь, я бы разозлилась на тебя за этот комментарии, если бы не ценила все, что ты сделала. Не только сегодня, но и последние две недели.
— Вопрос в том, Ханна стоит ли тебе вообще на меня злиться. Разве ты наконец не нашла то, что искала?
Она покачала головой:
— Я до сих пор не знаю, кто мой отец, и я смирилась с тем, что, возможно, это останется тайной.
Джина закатила глаза:
— Я не имею в виду твоего давно потерянного папочку. Я говорю о тебе и адвокате. По-твоему, у вас с ним есть будущее?
В этом Ханна сомневалась.
— Он не готов создать семью, Джина. Он замечательный человек, который многое пережил, но он эмоционально отгородился от мира. И это нормально. В любом случае я ничего иного от него не ожидала.
Подруга сердито на нее уставилась:
— Ты уже сделала это, да?
На этот раз глаза закатила Ханна:
— Мы уже обсуждали это по крайней мере трижды на прошлой неделе и один раз на этой неделе. Да мы это сделали. И не один раз.
— Я говорю не о сексе, — сказала Джина. — Ты уже в него влюбилась, верно? И только не ври мне, потому что все написано у тебя на лице, дуреха.
Ханна ощетинилась:
— Я не дуреха, и я в него не влюбилась.
— До чего нахально ты врешь!
— А ты слишком назойливая. — Ханна указала большим пальцем через плечо. — Меня ждет дочь.
Джина подняла обе руки, будто капитулируя.
— Отлично. Иди к своей дочери и этому красавчику. Но когда ты вернешься домой завтра, нам предстоит долгий разговор о достоинствах секса без эмоций.
Джина все-таки доконала Ханну. Неудивительно, если после их разговора она будет долго-долго плакать.
По возвращении домой Логан погрузился в воспоминания и уже начал сожалеть. Наблюдая, как Кэсси заказывает в кафе детскую еду и разрисовывает меню, он постоянно вспоминал Грейси. Ему еще сильнее ее не хватало.
Боль усилилась, когда он понес спящую Кэсси вверх по лестнице.
— Пусть она спит со мной, — сказала Ханна.
— Ей лучше спать тут. — Он открыл дверь в комнату, которую сохранял в знак уважения к собственной дочери.
Ханна уставилась на двуспальную кровать, закрытую белым одеялом с аппликациями в виде розовых тапочек.
