Он ловко сжал ей ладонь и поднес к своим губам.
— Признаться, я еду туда исключительно ради тебя.
— Так ты будешь читать вслух свою книгу? — обрадовалась она.
— А вот от этого уволь! — Он отпустил ее руку и вновь отвернулся к окну. Хелен поняла, что он не уступит.
— Но что же я им скажу?! — с отчаянием воскликнула она.
— Мы найдем выход, — успокоил он ее, — я все устрою. Я скажу вступительное слово. Услышав мой хриплый голос, читатели все поймут. И ты будешь спасена!
— Но у тебя вполне нормальный голос!
— Нет, у меня воспалились голосовые связки, — серьезно сказал Дэн. — Я утром почувствовал первые признаки болезни. Еще пять минут разговора — и голос окончательно сядет. Впрочем, коль скоро это старое строение, никто не удивится: хриплый голос вполне гармонирует с интерьером. В старину люди часто болели. Об этом много написано в древних книгах!
Хелен откинулась на спинку сиденья и умолкла. Когда же ей вновь захотелось спросить его о чем то, он поднес ладони к горлу и покачал головой, скорчив страдальческую мину.
Ей очень хотелось стукнуть его по голове и продолжать бить до тех пор, пока рука не онемеет, но вряд ли это могло исправить положение: она проиграла. Читать вслух он не станет, и все будут смотреть на нее как на идиотку. В таком случае пусть он все расхлебывает сам.
Выйдя из лимузина, Хелен молча провела Дэна в магазин и представила его мужчине, ожидавшему их с весьма озабоченным видом.
— Это замечательно, что вы смогли приехать к нам, мистер Форрест! — воскликнул встречающий, пожимая руку Дэна. — Люди вас уже с нетерпением ждут, зал наверху полон! Сначала вы почитаете для публики что нибудь, а затем спустимся вниз для раздачи автографов.
— Я чертовски сожалею, — ответил Дэн. — Но боюсь, что не смогу сегодня читать вслух: у меня внезапно разболелось горло. Мне даже больно говорить. Я встал с постели только из уважения к читателям. Я понимаю, как много значит для них встреча с любимым писателем.
Представитель администрации магазина изумленно вытаращился на него, а Хелен обожгла его яростным взглядом. Дэн произнес свой монолог таким хриплым, севшим голосом, что она изумилась. Ведь только что он разговаривал с ней обычным тихим баритоном с приятным американским акцентом. Она с трудом сдерживала желание немедленно поколотить его. Ее голубые глаза сверкали праведным гневом.
— Какая жалость! — всплеснул руками мужчина. — Но все равно с вашей стороны очень мило приехать к нам. Так что же теперь делать? Ума не приложу! Разумеется, не может быть и речи ни о каком авторском чтении, раз у вас болит горло.
