С Красной площади Володя, попрощавшись с ребятами, пошел домой. Дома его ждал торжественно накрытый стол. К нему, радостно улыбаясь, подошла Ксения Ивановна. Она была у них домработницей и с малых лет воспитывала его.
— Поздравляю тебя, Вовочка! — Она нежно поцеловала его в щеки.
— Спасибо, Ксения Ивановна. А где родители?
— Алексея Романовича в министерство срочно вызвали, а Ольга Викторовна пошла в парикмахерскую. Она обещала скоро прийти. Ты завтракать будешь?
— Нет, я немного посплю.
Проснулся он от прикосновения руки матери. Она сидела рядом и, нежно улыбаясь, смотрела на сына.
— Выспался?
Он утвердительно кивнул головой.
— Тогда вставай. Уже вечер. Ты проспал целый день. Отец давно сидит за столом, он ждет тебя.
Мать вышла, а он оделся, перед зеркалом придирчиво осмотрел себя, поправил галстук. Отец всегда проявлял недовольство, когда замечал, что сын его одет не со вкусом. В зале за большим обеденным столом сидел отец и просматривал газеты. При виде сына он отложил в сторону газеты, снял очки, придирчиво окинул его взглядом и рукой указал, чтобы сын сел рядом.
— Ну-с, молодой человек, как вечер прошел?
— Нормально, — коротко ответил Володя и тут же заметил, как от его ответа сморщилось лицо отца.
— Ты же будущий дипломатический работник, — нравоучительным тоном произнес Алексей Романович, — и тебе непозволительно отвечать так по-деревенски. Я понимаю, что школа не дала тебе светского образования, но ведь ты вырос не в простой семье!
Сын, зная характер отца, не хотел вступать с ним в полемику, но слова отца о школе задели его, и он решил в долгу не остаться.
— Прошу прощения, папа, — изысканно вежливым голосом произнес он. — Вечер прошел довольно интересно. Пришли все родители, за исключением вас. Было много пожеланий от учителей. Родители тоже выступали, но, к сожалению, у всех речи были тускловаты. Вот если бы вы, мой дорогой папа, были там, то ваша речь…
— Можешь дальше не утруждать себя, — оборвал Алексей Романович сына. — Слишком грубо пытаешься подколоть отца.
Володя, чтобы сгладить обстановку, обнял отца и прижал к себе.
— Папуля, я люблю тебя!
Алексей Романович отстранил его от себя, надел очки и строго посмотрел на него.
— Молодой человек, когда же вы в конце концов повзрослеете? Пора понимать, что детство уже давным-давно кончилось.
— Папа, даю честное комсомольское, что с сегодняшнего дня я уже повзрослел!
— По твоему лицу что-то не видно. Придется основательно заняться тобою. Твоя мать, воспитывая тебя, видно, многое упустила.
