— Хире, хире, — забеспокоился Измир, — приюкалась поганая дремь?
Инсар кивнул, сразу поняв гибриоида. Он к нему успел слегка привыкнуть и приспособиться.
— Чито приюкалось? — соскочив со своих нар, где восседал в позе Лукотского монаха, уткнувшись в Инсара своим кривым с горбинкой носом, любопытствовал гибриоид.
— Гибель Иншара, моего родного дома.
Гибриоид скривился.
— Странно. Я видел концовку сна много раз. Но никогда мне не приходилось узреть его начало. Будто только сейчас проявили плёнку и поставили на проектор.
Измир скорчил сосредоточенную харю, но промолчал.
— Чёртов «обод», сейчас бы он мне пригодился.
Инсар распахнул окна, и в комнату ворвался мокрый, кислый запах болота, цветущей воды и свежей краски. В чёрный цвет покрасили понтон, с которого ловили свою скудную рыбу местные горе-рыбаки. Речушка, а точнее мелкий приток Илейи, протекал меж острых, но редких скал и впадал в Мелиметское море, рядышком с крупным портовым городом Ригвольдом.
— Скоро начнутся дожди. — В задумчивости протянул Инсар. — Итак, другого пути нет. И этот совсем не безопасен. Я никогда не бывал в Фесраме, — не поворачиваясь к Йелландулу, резюмировал Инсар.
— Пёхать напролом — верный кирдык! Обойдём, и шляхоть с ними! Хсар подсобит нам! — настаивал на своём уродец.
— Тебе знаком Мейхер Заволло? Говорят, он прячется в «спящем городе». Несмотря на всю важность нашей экспедиции, я не хотел бы его повстречать, — Инсар честно признавался, что имя Заволло тревожит его, заставляет морщиться от колких мыслей.
Измир резко замотал своей башкой, усеянной шишками, шрамами и ссадинами:
— Не врагуй! Се нам не страховит! Хсар в нас! — заладил карлик и стукнул себя в грудь.
Внизу зашумели. Молодые поднимались с прогулки. Инсар старательно избегал их, и, убедившись, что они заперлись в своей любовной конуре, высунул нос в коридор. Ему захотелось добавить вина, поэтому пришлось спуститься в кухню, затем в подпол, где хранился напиток. Едва не угодив лбом о деревянную перекладину, Инсар ловко пригнулся и оказался в прохладном и тесном помещении. Здесь давно никто не прибирался. Садовый инвентарь, брошенный и никому давно не нужный, расшвыряли по разным углам. Большая сеть, ещё влажная, повисла в углу, на рейке, наспех скрученная и не очищенная до конца от мелкого мусора, что запутался в ней на последней рыбалке. Из единственного мутного оконца поддувало, потому температура в подвале была всё же немного ниже требуемой для отличного вкуса напитка. «Оттого здешнее вино напоминает разбавленный сок», — пробурчал Инсар. Найдя подошедшую бутыль красного, он собирался выйти наружу, но внезапная боль вцепилась в его живот, начала выворачивать кишки, взялась за желудок. Килоди упал на колени. Зуверфы снова напоминали о себе. Они требовали платы, которая обычно заканчивалась чьим-либо убийством. В висках грохотало колоколами сотен монастырей, ноги окаменели, кости ломило. Инсар издал жалобный писк. «Убей, убей ради нас», — нагло требовали его неприветливые сожители, — «погуби ради Хсара и самого себя, владыка!» Боль немного затупилась, дав секунды на передышку. Сейчас завести бы шарманку или граммофон да понежиться в ледяной ванне. Но ничего подходящего в этой конуре не было. Долбаная ТВ-панель, сотня дырок, источающих бестолковую, электрическую псевдо музыкальную канитель, душ, который можно сделать холодным, но достаточно льда всё равно не сыскать. Да и карабкаться на второй этаж слишком высоко и теперь невыносимо. Восемнадцать ступеней, он сосчитал их каждую, пока спускался, — столько разделяло его от возможного минутного облегчения.
