— Не так уж и худо! — выкрикнула высокая и развивающаяся быстрее своих сверстниц ученица. Её поддержали радостными выкликами и смехом.
— Отогревшись и выспавшись, Вермея как-то раз спустилась в подвал странного жилища, в котором она провела свои первые дни у Хсара, — продолжалась история, не замечая реплик из-за парт, — там она обнаружила свою точную копию, бездвижную, спрятанную за стеклом. Та неподвижная и застывшая девушка, будто кукла, казалось мёртвой или остолбеневшей. Вермея коснулась рукою стекла, и ощутила невообразимую боль. Она менялась, теряла сознание, снова приходила в себя. Её внутренняя красота каким-то диковинным образом передавалась той, что была за стеклом. Умирая, Вермея видела открывшиеся зелёные глаза и злую ухмылку, что застыла на гримасе её близнеца. Но Вермея не умерла, а просто заснула. А Хсар и злая Вермея возглавили армию и стали разрушать всё живое. Сила и гнев Вермеи Второй переросли в огненное пламя. Она могла превращаться в жуткие существа и сжигать целые города. Разумеется, начала она свой кровавый поход с владений Пеледеуса Второго.
— Когда же появится Зохор?! — в нетерпении выкрикнул мальчишка, который напоминал больше девчонку, если бы не слишком острые скулы и сивые ломкие короткие волосы.
— Терпение, — показав указательный палец в примиряющем жесте, попросил настоятель церкви Асмиллы и продолжал. — Однажды встретив Вермею, Зохор не мог забыть её. Он был тем самым стражником, что спас её от кабана на улице города. После этого Зохор, любивший по обыкновению перевоплощаться в кого угодно, искал таинственную дурнушку с золотым сердцем и прекрасными, тёплыми карими глазами. И воюя на доброй стороне, полубог Зохор встретил войско агрессоров лицом к лицу, которое вела неповторимая Вермея. Он узнал её, хоть и не с первого взгляда. И понял, что она околдована. Сразившись, но проиграв, Зохор, не способный к человеческой смерти, стал преследовать караван Вермеи, пока не достиг владений Хсара. — Он ткнул на мрачный пейзаж, написанный одним давним художником сономитом. Развалины и чёрные сопки, грязь и проливной дождь. Всё в оном говорило о неизбежности смерти. — Прокравшись в покои Вермеи, он, спрятавшись за высокой колонной, видел, как она, прекрасная, обнажённая, идеальная, входит в прозрачный куб и замирает в нём, закрыв свои зелёные глаза. Наивный сын Асмиллы бросился к кубу и замахнулся палицей, норовя разбить его вдребезги. Но тёмные слуги Хсара не допустили того. Набросившись грозной тенью, они атаковали Зохора, сбили его с ног, колотили по бокам и всячески издевались. Затем пришёл владыка. — Рассказчик снова указал на копию полотна «В?ржак», что по-сономитски означало зло. На чёрно-белой картине бушевал шторм, морские волны бились об острые скалы и утёсы. Из бездны, словно мгновенье назад, поднялся могучий колосс, ужасный и неописуемо величественный. Из его тела, покрытого огромными острыми панцирными раковинами, будто у какого-нибудь рака, выступали четыре конечности, каждая размером с многоэтажный жилой квадрат, коими заставлен Трезубец. Четыре хлыста, выросшие из его боков, толстенные и мощные, хлобыстали по водной глади, вздымая сокрушительные волны. Четыре руки-клешни, завершавшиеся остриями, способные проткнуть небосвод. Четыре ярких, горящих белым светом глаза и щупальца, усеивающие его шею, плечи и чешуйчатую грудь. — Так изображали Хсара сономитские легенды. И когда Зохор раскрыл себя, представьте, вот этот великан вылез из недр океанских и завязался смертельный бой.
