Джулия отвлеклась на огромные информационные табло, встроенные на стенах колоссальных небоскрёбов. Каждое выдавало одну единственную картинку, заменив ею безобидную рекламу и социальные ролики. Весь Трезубец воззрился на фото: бледное лицо с тёмными волнистыми волосами до плеч. Водянистые зрачки, высокомерная физиономия и студёный взгляд. Джулия ахнула в трубку картриджа, не сумев сдержать эмоций. Конфорнум объявил, что за покушением на жизнь и здоровье Лидера Трезубца стоит некий Инсар Килоди, беженец, проживавший в Котловане. Именно его миниботы передали «смотрителям» тревожный сигнал, зафиксировав страдания Самюэля Фрая. Мониторы влажного подвала высветили ту же самую картинку, которую видели илейцы.
— Чтоб меня, — проскрипел Инсар и, опомнившись, добавил, — исключительно не вовремя.
— Убийца! Ты — убийца! Сволочь! Тварь! — Джулия разошлась не на шутку. — Как ты посмел позвонить мне?! Мразь! Чтоб ты сдох!
— Прощай, — выпалил Килоди и отключил вызов.
— Потусторонняя Вязь просит твоего внимания и всячески поощряет тебя, — снова зашипели колонки безыдейным тоном, — но пока что рано. Мелодия набирает обороты. Ещё не всё стало на места, кои запустят необратимые процессы.
— О чём ты? — пропустив мимо ушей слова сибера, как бы, между прочим, спросил Килоди. Он был поражён и раздавлен. На него объявят охоту. Оставаться в Трезубце, да и во всех Илейских территориях смертельно опасно. Джулия ему не поверила. Ни одному слову. Зачем он вообще задумал связаться с ней? Болван!
— Пошёл вон! — откуда сверху проревел Артук.
Инсар подчинился.
В монастыре не спали. Закончилась вечерняя молитва, и послушники, которым не хотелось укладываться в свои постели, отправились развлекаться. Мужчины прикладывались в пивной, дамы шептались и обсуждали последнее шоу с участием популярных звёзд илейского мюзикла, поставленного по пьесе Раджа Парторосы «Гремучий поцелуй ледяного приведения». Вещь странная, неоднозначная, однако складно адаптированная для неискушённого зрителя. Звериный рокот двигателей послышался ещё за версту, где-то на Монастырском тракте. Вскоре ворота распахнулись, и на постоялый двор въехало две машины: вездеход Атласа и громадный квадроцикл Джулии. Двигатели заглохли, навстречу гостям вышли послушники монастыря. Календара Блоус с любопытством рассматривала новоприбывших, подмечая, что среди них затесались две прелестные девы. Молоденькую и хрупкую Календара узнала сразу, просияла и бросилась обниматься.
