— Простая морошка, входящая в тот рецепт микстуры, смешиваясь с влиянием апатиниума, превращает илейца в самый жуткий вариант гибриоида-переростка. Шутка природы или цивилизации? — продолжал шептать Оло Ван.
Оторвавшись от уха напуганного и задубевшего Арзора, Дарвик кивнул Маятнику, и тот мгновенно извлёк из кобуры, висевшей подмышкой, автоматический пистолет и сделал шесть точных выстрелов, который уложили каждого уродца наповал. Спасённый «манекен» упал на коричневый песок без сил. Он не мог думать, говорить, бунтовать.
— В ваших глазах я вижу вопрос, — снова заговорил с Арзором Оло, — к чему этот спектакль? Отвечу просто. У наших «манекенов» в крови сидели назойливые миниботы, которые тут же передали сигнал в Трезубец, как только органическое существо погибло от руки носителя. Мелкие бездушные предатели, не правда ли? — улыбнулся Оло Ван и продолжал. — Системе не слишком интересны подробности. Окуляры миниботов сопровождают всю жизнь илейца, но перед судом запоминают полминуты до и после. Жалкая минута на справедливость. Не слишком много, правда?
Маятник сделал ещё один выстрел и угодил в плечо лежавшему «манекену», который тут же вздрогнул и замер, раскинув руки. Увесистая доза транквилизатора проникла в кровь.
— И напоследок, — Оло требовал внимания со стороны Николаса Арзора, хотя тот уже с трудом держался на ногах, — вы увидите, к чему приводит гуманизм и жажда справедливости. Технологии нас защищают отчасти. В итоге они губительны. Я вам это докажу. А пока…, - Оло не договорил, отвернулся, нашёл Маятника, который потирал замёрзшие руки. Больше инстинкт, чем действительность.
— Укутайте его в плед и заприте в самом шикарном номере моего отеля. Пусть к нему приходят лучшие девочки. Подавайте ему изысканные деликатесы и откройте редкие вина. Угодите гостю. Но сначала согрейте и отмойте.
Маятник бессловесно кивнул и начал раздавать свои указания подчинённым. Боевики задвигались. Арзора поволокли к машине, засунули в салон и накинули тёплый шерстяной плед. Николас немного расслабился, дрожь прошла, и потянуло в сон. Дарвик ещё немного последил за уборкой арены — выносили трупы, оторванные конечности и отмывали из брандспойтов деревянные стены — и довольный общим результатом, направился к кортежу. А дождь всё не кончался, набирая обороты и норовя к утру затопить узкие расщелины и смыть все следы.
.
В своём летнем наряде Инсар напоминал беззаботного туриста, который прибыл из безмятежных уголков полюбоваться медленным разрушением, затуханием и деградацией человеческого общества. Многие путешественники рассчитывали, очутившись в Котловане, понять, где находится грань между современным обществом и теми, кто его отверг. Грань скорее психологическая, чем социальная, ведь сделай мизерное усилие и ты уже в Трезубце. Однако за такого рода ответами пребывали романтики и фаталисты, мечтавшие прославить себя или свой художественный роман, написанный после озарения и испытаний, которые выпадали на душу тонкую и совершенно неподготовленную. Серьёзно разочаровавшись, будущие писатели, как и те, кто приезжал до них, собирали свои вещички и отправлялись восвояси. А всё потому, что получить нечто невероятное или увидеть что-то запредельное в «котле» было невозможно. Помойка, свалка, общежитие, в котором и света дневного порой не видать. Ничего выдающегося. За потрясением в пору спуститься на дно Шрама Земли или пересечь Шрамовый переход. Но на подобные выкрутасы местные искатели адреналина решиться не могли, объясняясь по-разному, переубеждая свой страх и трусость.
