Не дождавшись отклика Лося и обидевшись на его молчание, как можно обижаться только на близких людей, Иван грубовато сказал:
— И вообще — какого черта! Ну не захотел я на экскурсию сюда прискакать, ну и что? Чего вы от меня хотите?
— Спать хочу, — тоже грубовато ответил Лось и почувствовал, что и в самом деле засыпает.
Уснули оба. Солнце проплыло по небу, склонилось к закату, и разбудил их только условный свист Торнтула, вернувшегося с рекогносцировки.
Торнтул вернулся не один. Рядом с ним стояла женщина. Необычный ракурс искажал пропорции фигуры, лица вообще не было видно.
Первой поднимали женщину. Лось старался тянуть плавно. Один раз веревку все же закрутило, женщина ударилась о скалу плечом и коленом. Она не вскрикнула, хотя, когда ее подняли к площадке, лицо ее было неподвижно от боли. Иван подхватил ее, помог подняться на ноги. Лицо показалось ему знакомым. Встретив его изучающий взгляд, она насторожилась, но тут же рассмеялась.
— Неужели это вы? — глупо спросил Иван по-русски.
Она поняла и ответила чуть виновато:
— Я и сама себя в зеркале не узнаю, такую старушенцию пришлось изображать…
Да, это была Иххнор, ее смех, ее голос — неповторимый низкий голос, в котором проскальзывала легкая хрипотца… Лось уже поднимал Торнтула, а Иван все стоял рядом с девушкой и смотрел на нее сверху вниз.
— Можно, я буду называть вас Норой? — Спросил он, и она опять засмеялась, не таясь, но чуть слышно, только для него. Иван сообразил, что продолжает говорить по-русски, и повторил вопрос на ее языке. Она кивнула чуть приметно.
Торнтул был уже наверху. Они отошли от края обрыва и уселись на обломках скалы. Лось сворачивал веревку, стараясь делать это не спеша. Ему очень хотелось спросить про Аэлиту, но он сдерживался. Нора — Иван про себя уже не называл ее иначе — заговорила вполголоса с Торнтулом. Иван мог рассмотреть ее внимательнее. Не удивительно, что он ее не узнал. На ней было длинное, до пят, глухое лиловое платье, открытыми оставались только кисти рук. Продолжая разговаривать с Торнтулом, Иххнор перехватила взгляд Ивана. У нее зардели мочки ушей. Лицо оставалось бесстрастным. Умело наложенный грим превратил его в лицо еще не старой, зрелой и властной женщины, черты Норы едва угадывались в нем, и Иван подумал, что такой она будет лет через двадцать. Кого-то ждет завидная доля — быть рядом с Норой все эти годы и видеть, как распускается, цветет и зреет ее красота… Иван одернул себя — об этом ли сейчас надо думать? — и, чуть виновато глянув на молчащего Лося, спросил, узнала ли Нора что-нибудь об Аэлите.
