Генри стиснул подлокотники кресла, стараясь говорить как можно спокойнее:
— Я осуществлю задуманное и доведу это дело до конца. Ни за что не отступлюсь. Я трезво оцениваю ситуацию и ясно вижу, как много работы мне предстоит. Я так надеялся, что мое начинание покажет тебе, как сильно я переменился, но ты, отец, похоже, не веришь в меня.
Старый лорд встал и, подойдя к сыну, положил руку ему на плечо.
— Я верю в тебя, Хэл. Ты прекрасный молодой человек, любой отец был бы счастлив иметь такого сына, как ты. Но моя любовь не мешает мне видеть твои недостатки. Скажу честно, твое предложение очень дельное и весьма разумное, ведь в лошадях ты разбираешься, как никто другой.
На сердце у Генри сразу стало теплее и легче, но радоваться пока еще было рано. Он осторожно спросил:
— Не хочешь ли ты таким окольным путем дать понять, что не собираешься держать кошелек закрытым?
— Ты угадал, не собираюсь. Я даже переговорил с лордом Парром, причем представил твое предложение скорее как свое собственное.
— Ты говорил с Парром? Когда? Он намерен продать мне свое поместье? — Вскочив с кресла, Генри выпалил эти вопросы на одном дыхании.
— Да, говорил. Накануне музыкального вечера у Стэндишей. Во всяком случае, он не против, — ответил поочередно на каждый вопрос старый лорд.
— Ну что ж, Парр теперь может как следует обдумать это предложение. Надеюсь, отец, ты предложил справедливую цену.
Лорд начал играть цепочкой от часов.
— Думаю, что Парра в первую очередь интересуют не деньги, а ты сам.
— Я? В каком смысле?
— Как тебе известно, Парр очень любит Рейвенсфилд, в основном из-за сына. Он понимает, что нет никакого смысла так долго держать поместье заброшенным, но ему нравится сама мысль, что таким образом он хранит память о сыне. Полагаю, он так часто видел твое имя в лондонских газетенках, что опасается, как бы Рейвенсфилд не стал для тебя… Постой, как же он выразился? Сейчас припомню. Примерно так, «местом для безнравственных шумных попоек, где молодые люди будут распутничать с падшими женщинами и предаваться всевозможным порокам». Это его слова, не мои.
Генри едва не задохнулся от возмущения.
— Я… Он…
Он заметался из одного угла кабинета в другой, потом наконец остановился и повернулся к отцу:
— Неужели Парр столь низкого мнения обо мне? Неужели он на самом деле считает, что я превращу его поместье в бордель?
Не в силах сдержаться, старый лорд рассмеялся:
— Бордель, говоришь? Скорее всего нет. Думаю, пристанище порока.
