— И вы пошли одни?
— А то как же? Не бросать же этим живодерам ни за что, ни про что, пять лир! Едва только спустился на ту сторону, как передо мной вырос из-под земли какой-то бродяга и приставил к груди моей револьвер.
— Не пугайтесь, синьор, я вас не трону. Не извольте только кричать. Скажите, пожалуйста, который час?
Вынул я часы, а он — хвать у меня из рук.
— Славные, — говорит, — часики! Не подарит-ли мне их синьор?
Что с ним поделаешь?..
— Возьми, — говорю.
— Покорно благодарю. Может быть, синьор не откажет мне и в паре сольди на добрый стакан вина?
Достал я кошелек, а он — хвать опять из рук.
— Зачем синьору трудиться? Я и сам отыщу. Вот подошвы у меня, — говорит, — на беду прорвались. Эти шлаки здесь — хуже нет! Покажите-ка, синьор, ваши подошвы.
Показал я ему, а он:
— О! совсем еще целы. Вы, синьор, отсюда, верно, опять домой, к себе в Неаполь?
— В Неаполь, — говорю.
— Ну, так там сейчас купите себе новую обувь. А я отсюда когда-то еще соберусь! Уступите-ка уж мне?
Хочешь-не хочешь, пришлось разуться. Он тут же обулся.
— Точно на меня, — говорит, — сшиты! Может, и сюртук ваш мне в пору? Позвольте-ка примерить.
Снял я сюртук, а шляпу он и сам с меня снял.
— Одно к одному, — говорит. — Не могу ли я вам, синьор, тоже чем услужить?
Я попросил его возвратить мне только мою записную книжку.
— Сделайте одолжение! — говорит. — Могу дать вам и расписку в получении. С кем имею честь?
Когда я назвался, он вежливо снял шляпу (мою же шляпу!) и вписал мне в записную книжку, что получил, дескать, от меня в долг десять тысяч лир.
— Да такой суммы, — говорю, — в кошельке моем никогда и не было.
— А это, — говорит, — вам тоже от меня подарочек. Мне это ничего не стоит, а вам будет чем похвастаться.
На этом мы с ним и расстались…
— Очень любопытно, и рассказано, как по писанному, — похвалил Скарамуцциа. — Вот вам на завтра и целый фельетон; вернете разом мои сто лир.
— Нет, этого я уже не опишу, и вас усерднейше прошу, signore direttore, никому ни слова!
— Хорошо, хорошо, — успокоил его профессор. — Но вы не станете теперь также отбивать у меня моего ученика?
— Сегодня ни в каком случае. До свидания!
Точно опасаясь, чтобы Скарамуцциа, в свою очередь, не связал его словом, Баланцони быстро сбежал вниз по крутому склону пепельного конуса. Профессор возвратился к помпейцу, который стоял, наклонясь над самым кратером.
Края кратера были покрыты зеленоватым и красноватым налетом вулканической серы; из глубины же, как из громадного адского котла, вырывались с раскатистым громом густые клубы черного дыма, и взлетали вверх с пушечными выстрелами камни и пепел.
