– Проводите донну Корделию в ее покои.
Ведомая свитой, я, так и не получив ответ на пока еще просьбу моего организма дать ему подкрепиться, проследовала в распахнувшиеся передо мной парадные двери палаццо с выгравированным по центру летящим ястребом – гербом дома Ласторе.
Сооружение подобного рода для меня было в новинку.
Мой бергамский "дворец" вполне мог пригодиться этому в роли охотничьего домика, но не более того. А уж апартаменты второго и третьего этажа, через которые лежал наш путь в "мои покои", сравнивать с тем, где я провела беззаботное детство, было бы даже не смешно.
Роскошь, блистательная, выпукло-вычурная, головокружительная, небрежно отодвигала все возможные чувства, благосклонно оставляя лишь одно – восхищение. Любуйтесь, любуйтесь.
Я забыла обо всем, успевая только выхватывать взглядом то огромное, чуть ли не в полстены, красочное полотно какого-то живописца. То высокие венецианские зеркала, отражающие нашу процессию и ошеломленную меня. То изящно расписанные потолки, утопающие в позолоте и бирюзе.
Наконец, прогулка по нескончаемой анфиладе залов завершилась перед высоченными дверьми, впустившими нас – тех самых девочек, что удостоились чести первыми лицезреть будущую графиню, и одного из "высокочтимых сеньоров", принявших меня из подтолкнувших к ним рук отца – в спальню, по великолепию не уступающую всему виденному прежде.
Пока я осматривалась, пытаясь понять, что меня здесь так взволновало, помимо непреходящего и все более усиливающегося чувства потрясения от окружающей красоты, кто-то за моей спиной с некоторым запозданием ответил на заданный ранее вопрос:
– А на ужин сегодня ваша любимая утка с маслинами.
Я обернулась.
Болезнь, распознанная мной в ту нашу первую встречу, вызревала быстрее, чем я предполагала.
Он откровенно рассматривал меня, и мне ничего не оставалось, как заняться тем же, изучая его лицо, мельком увиденное совсем недавно.
Так случилось, что неделю назад отец вернулся из очередной деловой поездки весьма возбужденный. До такой степени, что поднялся ко мне, на мою половину, что происходило крайне редко, поскольку с младенчества препоручил меня Агнесе, не особенно интересуясь моим физическим и духовным ростом.
Отогнав няньку в сторону, он приподнял меня с кресла, где я пыталась соответствовать предопределенным мне с рождения природой и Всевышним девичьим задачам. Одна из них – научиться все-таки вышивать крестиком вместо того, чтобы устраивать бешеные местечковые скачки с препятствиями или азартно доказывать конюху Джакомо, что я не жульничаю, играя с ним в карты.
