– Я могу войти, матушка-герцогиня?
На пороге возникло прекрасное видение, облаченное в мантилью из голубого бархата и шляпку с высокими загнутыми полями, обрамлявшими очаровательное личико. На белоснежные щечки ниспадали длинные локоны вьющихся золотистых волос; из-под нежно изогнутых бровей печально смотрели огромные голубые глаза; маленький носик впечатлял своей исключительной прямотой; а пухлые алые губки капризно кривились.
– Доброе утро, любовь моя. Разумеется, ты можешь войти! – ответила герцогиня.
К этому времени небесное создание успело заметить своего деверя и хотя все-таки вошло в комнату, однако проговорило уже с куда меньшей сердечностью:
– О, я не знала, что у вас Сильвестр, мадам. Прошу прощения, но я всего лишь зашла узнать, нет ли здесь Эдмунда.
– Сегодня утром я его еще не видела, – ответила герцогиня. – Разве он не на занятиях с мистером Лейберном?
– Нет, и это особенно досадно, поскольку я намеревалась взять его с собой, чтобы побывать в Аркхольме! Если помните, мадам, я вот уже несколько дней собираюсь съездить в Грейндж[3], а теперь, когда впервые за столько времени у нас наконец-то выдалось прекрасное утро, я нигде не могу найти его!
– Быть может, он вновь улизнул на конюшню, маленький разбойник?
– Нет, увы. Хотя, разумеется, я полагала, что обнаружу его именно там, поскольку с тех пор, как Сильвестр принялся недвусмысленно поощрять его как можно чаще наведываться в конюшню…
– Моя дорогая, они все так поступают, причем безо всякого поощрения! – перебила ее герцогиня. – Мои, например, пропадали там с утра до ночи – гадкие мальчишки! Но скажи мне, эту мантилью ты заказала из бархата, образцы которого нам прислали в прошлом месяце? Какой прелестный покрой!
Однако попытка направить мысли красотки в иное русло потерпела неудачу.
– Да, но только представьте себе, мадам! – вскричала Ианта. – Я распорядилась сшить из него и костюмчик для Эдмунда для выходов в свет со мной – совсем простенький, однако по фасону того красного платья, что на картине у Рейнольдса[4]. Я забыла, где видела ее, однако сразу же подумала, как прелестно будет выглядеть в нем Эдмунд, если только материал взять не красный, а голубой!
– Ну еще бы! – пробормотал Сильвестр.
– Что ты сказал? – с подозрением осведомилась Ианта.
– Ничего.
– Полагаю, это было нечто злое и обидное. Впрочем, я и не надеялась, что он тебе понравится!
– Ты ошибаешься. От зрелища, которое вы оба являли бы, перехватывает дыхание. При условии, разумеется, что Эдмунда удастся заставить вести себя прилично. Он будет держать тебя за руку с невинным выражением на личике… Нет, не пойдет! Такое выражение появляется у него, только когда он замышляет очередную каверзу! Попробуем иначе…
