Я облокотился на стол и обхватил голову руками.
— Господи Иисусе! — простонал я. — Как это гадко!
Бренда удивленно взглянула на меня.
— Ты стал христианином? Как брат Александр?
Я тихо вздохнул, не отрывая взгляда от дымящейся в пепельнице сигареты.
— Я сам не знаю, кто я теперь, — откровенно признался я. — Но если я и христианин, то уж точно не такой, как Александр… А ты что, имеешь предубеждение против христиан?
— Вовсе нет, — сказала Бренда. — Коль скоро на то пошло, после Митры мне ближе всего Иисус. Я живу в христианском мире, мой муж был католик…
Я поднял голову и в изумлении воззрился на сестру.
— Так ты замужем?!
Не знаю, почему это так поразило меня. Наверное, потому что в моей голове никак не укладывалось, что она уже взрослая женщина, что ей сорок лет, а может, и больше. Я ведь помнил ее маленькой девчушкой и до сих пор думал о ней как о ребенке.
— Была замужем, — после короткой паузы уточнила Бренда; гневные нотки в ее голосе сменились печальными. — Мой муж погиб в авиакатастрофе. Он был простым смертным.
— Извини, — сказал я. — Без сомнения, он был замечательным человеком.
Бренда молча кивнула.
— А дети у тебя есть?
Она отрицательно покачала головой.
Я понял, что избрал не лучшее продолжение нашего разговора. Впрочем, и тема Амадиса меня не вдохновляла. В былые времена мой сводный брат хорошо ко мне относился, мы с ним дружили, а когда я был маленьким, он защищал меня от Александра, который невесть по какой причине возненавидел меня лютой ненавистью. Я был очень огорчен рассказом сестры, из которого следовало, что жажда власти, причем той самой власти, ответственности за которую он всегда боялся и всеми средствами старался избегать ее, тем не менее настолько вскружила Амадису голову, что он оказался способным — нет, не на хитрую и утонченную дворцовую интригу, — но на банальную, грязную человеческую подлость. Мне стало обидно до слез. Конечно, я не исключал и того, что Бренда передергивает, сваливая всю вину на одного только Амадиса, но даже со скидкой на ее очевидную пристрастность было ясно (увы!), что в общих чертах ее рассказ соответствует действительности.
— Стало быть, после смерти отца Амадис изгнал вас из Дома? — спросил я.
— Не совсем так, — ответила Бренда. — Мы сами ушли. Сначала я, потом Брендон. Когда погиб мой муж, я очень остро нуждалась в обществе брата, да и он не мог оставить меня одну. Некоторое время до этого мы старались жить порознь, чтобы не подливать масла в огонь злословия, но долго так продолжаться не могло — слишком уж мы привязаны друг к другу. В общем, Брендон поселился у меня, на Земле Хиросимы, а полгода спустя и вовсе решил не возвращаться в Солнечный Град. Ему было больно смотреть, как все, кому не лень, помыкают Амадисом, государство разваливается, а Дом приходит в упадок прямо на глазах. При виде творящегося беспредела его так и подмывало поднять восстание и силой захватить власть.
