— Не поминали бы лишний раз всуе, — проворчал Татарцев. — А то ведь черта только помяни…
Распахнулась дверь, в помещение втерлась хмурая физиономия Извекова.
— Багульник где?
— А мы знаем? — проворчала Эльвира.
— На сопках цветет, где еще, — хмыкнул Татарцев. Шутка, видимо, была расхожей.
— Ну-ну, — процедил Извеков, одарил всех по очереди убийственным взглядом и хлопнул дверью.
— Я же говорил, — сказал Татарцев.
— Несколько вопросов, ребята, — заторопился Турецкий, глянув на часы. — В тройном убийстве на Лебяжьем озере, как понимаю, ни улик, ни свидетелей, ни зацепок.
— Совершенно верно, — смущенно подтвердил Татарцев. — Думаете, мы ничего не делали? Да мы носом пропахали все окрестности озера. Опрашивали людей в Горелках, опрашивали людей на трассе, в Королькове…
— Стоп, — встрепенулся Турецкий. — Вы же не были в Королькове.
— Были, — засмеялась Эльвира. — Ирония судьбы. В то время Регерт был еще жив, и о его существовании никто не подозревал. Потом вспоминали — да, подходили к его дому, гавкала собака, но никто не вышел. Соседка… м-м, как же ее… Роза Евдокимовна — потом сказала, что там живет бирюк, с ним лучше не разговаривать. Пошлет подальше — и все дела. Мол, из дома он почти не выходит.
— Не догадались после убийства в прокуратуре соотнести эти два случая? Скажем, выяснить, где находились шесть работников прокуратуры в полдень двадцать третьего апреля. Как у них с алиби?
— Шесть работников? — удивился Татарцев. — Так вы и прокурора подозреваете? Уважа-аем. Действительно, чем он лучше других?
— Мы пытались это сделать, — сказала Эльвира. — Но допросы проводились шестого и седьмого мая. А убийство на озере — двадцать третьего апреля. Две недели прошло. Эти люди просто ничего не помнят. Вот вы помните, где были две недели назад?
— Могу вспомнить, — пожал плечами Турецкий. — Особенно если учесть, что это была суббота, а не один из серых будней.
— Но с точностью до часа все равно не вспомните, — поддержал коллегу Татарцев. — Люди путались, мы их понимаем. Лопатников утверждал, что был дома, Ситникова ездила в Москву — а это ни подтвердить, ни опровергнуть невозможно, Шеховцова ходила на базар, а потом сидела дома, Гальская вообще полчаса не могла вспомнить…
— До сих пор вспоминает, — усмехнулась Эльвира.
— Недоволин работал у брата на строительстве свинарника, вечером заступил на смену. Прокурор с утра пораньше возился в гараже, домой пришел поздно…
— То есть твердого алиби у фигурантов нет, — намотал на ус Турецкий. — Объясните, как проехать к месту убийства.
