— Все, Костя, достаточно, больше не звони, — раздраженно бросил Турецкий. — Из камеры я благополучно убыл, начинаю работу на благо отчизны и лично господина Генерального прокурора. Позвони Ирине, скажи, что у меня все в порядке… надеюсь, ты ей ничего не говорил о моем насильственном задержании?
— Каюсь, вырвалось, — смущенно признался Меркулов. — Но Ирина Генриховна сильная женщина. Она мужественно выдержала эти страшные новости. Не трусь, Турецкий, я поставил ее в известность уже после того, как все разрешилось.
— Гад же ты, — сказал Турецкий, выключил телефон и бросил его на корзину для белья.
Момент появления районного прокурора чудесно совпал с моментом засыпания. Турецкий завернулся в халат и побрел открывать, протирая глаза.
— Извините, Александр Борисович, вы уже отдыхать легли… — Прокурор мялся под дверью, держа перед собой увесистые пакеты — выглядывал из них, как из амбразуры. — Просто я решил… но ведь вы сами просили зайти.
— Не просил, а требовал. — Турецкий распахнул дверь. — Милости просим, Виктор Петрович. Поспим в другой раз.
Развалившись в кресле, он смотрел из-под прищуренных век, как прокурор выгружает на журнальный столик содержимое пакетов. Стоило признать, что не все безнадежно в здешнем королевстве. Дорогой коньяк в праздничной упаковке, нарезки мяса, фасовка груш, какие-то сыры, куриные «карачки» в кляре, складные походные стаканы.
— Ешьте, Александр Борисович, ешьте, — бормотал прокурор. — Вы же голодный, я понимаю, не сочтите за подлизывание. Хотя… — Он самокритично махнул рукой. — Можете считать, чего уж там. Два года до пенсии, хотел спокойно дожить, на хрена мне эти неприятности? Прокуратура по уши в дерьме, а Быстров — руководитель комиссии из Москвы — вы уж простите, Александр Борисович, — полный сноб, бездарь и любитель перекладывать свои проблемы на плечи других. Группа следователей вчера уехала — нам только легче стало, все равно от них толку не было. Сплошные нервы. Ни улик, ни подозреваемых…
— Совсем ничего?
— Абсолютно, — удрученно заключил прокурор. — В обоих преступлениях — ни малейшего просвета. Четыре трупа — ни одной ниточки.
— Ну что ж, давайте разбираться. Куда вы столько еды набрали, Виктор Петрович? Тоже из зарплаты оперативников вычтите?
— Из семейного бюджета, не волнуйтесь. За кого вы меня принимаете? — Сыроватое разлил по стаканам, поднял свой. — Давайте выпьем, Александр Борисович, прошу вас, не отказывайтесь.
— Чего же не выпить с хорошим человеком. Всенепременнейше выпьем, Виктор Петрович. — Он взял стакан. — И споем не без азарта, спасибо, как говорится, за доставку. За успех?
