Он отключил трубку и потерся подбородком о щеку жены, которая подкралась сзади.
— А что за деяние имело место, Шурик?
— Стыдно, — признался он, — угрызения совести терзают. Но самый страшный ужас после потери близких, — перспектива работать бесплатно. Потерпи, родная, мне придется еще выдернуть из постели двух рассерженных мужчин…
Следователь Нагибин производил впечатление робкого, затурканного интеллигента, смотрел исподтишка, нервничал, постоянно похлопывал себя по карманам, протирал очки, приглаживал редкие волосинки. Уже полчаса Турецкий томился в компании этого беспокойного человека и, тоже чувствуя нервозность, беспричинно злился и поглядывал на часы. «Молодой и перспективный» работник отдела дознания нагло опаздывал.
— Кофе хотите, Олег Петрович?
— Спасибо, кофе не пью, — отмахивался следователь.
— Цвет лица бережете?
Тот нервно хихикнул, покосился в настольное зеркало на свою бледную шелушащуюся физиономию. Стал объяснять, что сердце в последние месяцы ведет себя совсем не так, как в молодости. Начал жаловаться на взрослого сына-оболтуса, мучительно решающего вопрос: продолжать ли учебу на инженера-вентиляционщика или, в качестве разнообразия, сбегать в армию. Нескладно пошутил, что счастье — это когда дети сыты, одеты, обуты, здоровы и их нет дома. В итоге с тоской покосился на бар из красного дерева, закрытый на замок, и попросил чаю.
— Будьте попроще, Олег Петрович, — посоветовал Турецкий. — Нам с вами работать, и лишняя скованность, сами понимаете, делу не подмога.
— Да я всегда такой, — отмахнулся Нагибин, — уж будьте уверены, на профессиональные качества моя взболтанность, нервные судороги, пристрастие к выпивке в нерабочее время… — он вновь покосился на бар. — Никоим образом не влияют.
Турецкий рассмеялся. Нагибин присоединился, но смех в унисон не задался. Зазвонил телефон.
— Александр Борисович? — деловито осведомился молодой голос. — Я в лифте застрял.
— Худеть надо, — проворчал Турецкий. Почему-то вспомнился анекдот про лифт в эстонской гостинице. «Вам какой этаж?» — «Пятнадцатый». — «Белье брать будете?»
— А я и так худой, — поведал деловитый абонент, — я в вашем лифте застрял. Здесь подобралась такая теплая компания — в принципе, время провести можно… Это Виллис. Серьезно, Александр Борисович, я сам виноват, в лифте было уже четверо, мне не стоило сюда давиться, но я так к вам спешил, я так опаздывал… Не волнуйтесь, жильцы с седьмого этажа уже вызвали дух лифтера, и этот дух уже чувствуется…
