Фрося поняла, что от нее зависит сейчас не только свое собственное спокойствие, но, возможно, и безопасность Филиппа, и согласилась говорить только так, как он просит. А Филипп улыбнулся и добавил:
— А мне действительно нравится у тебя, Фросенька, и я не вру, вернусь. Но вот вещички свои, хоть и не хочется с ними таскаться, придется взять с собой. Так что и искать им у тебя будет нечего. Скажи, что сумку свою я забрал, и что в ней было, ты не знаешь, не заглядывала. Хотя видела, как я белье доставал, электробритву. Что обычно у отпускника бывает? То и было. Вот и все. Отстанут… Да, и на Сергуню, который наверняка их сюда приведет, ты не обижайся, он — ничего мужичок, умишка только недостает, а так — вполне. Ежели к делу приспособить.
И сразу после завтрака, по утреннему холодку, с заметно потяжелевшей сумкой на плече Агеев, трогательно расцеловав опечаленную вдовушку, которая, был момент, даже и позабыла о том, что она вдова, отбыл в направлении автовокзала. Там, видел он, когда приехал в Бобров, работала камера хранения для багажа прибывающих в город пассажиров. Филя надеялся, что и для него найдется свободная ячейка…
Повезло. Одна всего и была — с открытой нараспашку дверцей. Сумка плотно вошла в камеру, Филя набрал код и запомнил его. Записывать такие веши — смерти подобно. И после совершенной акции он смог наконец найти укромное местечко в скверике у автобусных стоянок, чтобы позвонить Александру Борисовичу и подробно изложить ему события последних суток. А также сообщить сведения о том, где находится багаж и как его достать. Турецкий выслушал и записал. Сказал, что он ожидает Гордеева, с которым и выезжают в Бобров примерно через час.
Филипп предположил, что наиболее правильным в его положении было бы сейчас появиться в доме Красновой. В двух словах объяснить ситуацию, не касаясь сути самих мероприятий, которые сумел провести в течение ночи, и, на всякий случай, быть готовым к тому, что на него объявят охоту. Оно, конечно, неплохо бы продержаться до приезда москвичей, но прятаться где-нибудь на реке было бы неправильным шагом. Тогда будет неизвестна реакция милиции на прошедшие события, это — во-первых. И, во-вторых, не исключено появление в Боброве самого полковника Крохалева. То, что произошло с его верными помощниками, не может пройти мимо его внимания и, соответственно, «серьезной озабоченности». Прячась, этого не узнаешь.
— Ты чего, на амбразуру торопишься? — съязвил Турецкий. — Что ты, дружище, там потерял? Или забыл? Не рискуешь ли напрасно?
