— Ладно, будет тебе сейчас, — пробормотал сквозь зубы Филя, — и либерте, и эгалите… все получишь…».
Внизу послышались шаркающие шаги домашних тапочек. Затем сдержанный старческий кашель и неразборчивое бормотание. Металлически звякнул ключ, и лязгнули отодвигаемые щеколды, вероятно на входной двери. Хозяин собирался выйти из дома? С какой целью? Да наверняка затем, чтобы осмотреть дом снаружи! Храбрый однако. Или самонадеянный?
Филипп быстро проскользил в спальню, схватил второй тросик от «кошки» и рывком отцепил крючки от конька крыши. Так же быстро, не дав металлической «кошке» брякнуть о бетонную отмостку у дома, а также по его стене, втащил оба троса и намотал их на локоть. Сумка в одно мгновенье скрыла «инструмент», а окно аккуратно и тихо было затворено. А сам «специалист» привычно натянул на голову маскировочную серую шапочку с прорезями для глаз и рта.
Покашливая, ростовщик обошел дом по периметру, и вскоре внизу, через нарочно открытую Филиппом дверь, послышались шаркающие шаги, металлические звуки и тяжелый скрип ступенек лестницы. Это хорошо, что сам Филя не рискнул отправиться вниз, чтобы там и провести душеспасительную беседу: шуму бы наделал на весь стольный город Бобров. А теперь «клиент» сам двигался навстречу своей судьбе. Медленно, тяжело ступая на скрипучие ступеньки. Вот она — судьба, все вроде известно, а она — бац, и ты перекувырнулся… жуть!
Филиппу рассказывали историю об одном немецком доме, бывшем теперь уже немецком, на территории Калининградской области. Там третья ступенька лестницы на второй этаж была сделана скрипучей, чтобы предупреждать родителей о том, что их дети поднимаются к ним в спальню. Ну и, соответственно, «намекала», что детишкам вовсе не обязательно видеть все…
А тут вся лестница была скрипучей, до отвращения. Как и ее хозяин, шествовавший на отдых после целого дня трудов праведных, одобренных, надо понимать, высшим милицейским начальством всего района. Так отчего ж ему и не отдохнуть?
Так, наверное, думал бывший опер Плюхин. Но только не Агеев, тоже опер, но в настоящее время действующий. Пусть и в рамках частного сыскного агентства. Сквозь щель между дверью и косяком Филипп увидел, как на площадке вспыхнул свет. Появился крупный не то чтобы силуэт, скорее его тень.
Открытая дверь в спальню насторожила Плюхина. Он остановился на площадке в раздумье, похмыкал вопросительно, потом, очевидно, обернулся и увидел открытую дверь и в свой «ломбард». Он еще больше насторожился, не столько замедляя дыхание, сколько похрюкивая горлом, как сильно простуженный человек. Но «свинский образ», уже возникший перед глазами Фили, лишь укрепился.
