Неудачно получилось. Что ж, говорят, что и отрицательный опыт — все равно опыт. И можно сделать вывод, что фабрика практически остановлена. Очевидно, у нового хозяина на нее нет никаких видов. В смысле производственного назначения. Но, может быть, ему нужнее само помещение? Или территория? Для организации, например, какого-то игорного заведения. С публичным домом — под одной, так сказать, крышей? Решил же президент всех лохотронщиков выслать в места, специально для них отведенные? Ну, вроде резерваций. Так этот, новый, вполне мог решить, что его время уже пришло, и он тут свою собственную резервацию замыслил — широкомасштабную.
А что касается того охранника, неповоротливого и тупого, как танк без водителя, то он наверняка не бандит. Вернее, не профессиональный бандит, а любитель, то есть мент. Привыкла рука к «полицейской» дубинке, да только с мишенью он просчитался, не понял маневра, вот и остался в дураках. Филя был доволен, что не нанес ему серьезного урона, а про то, что промахнулся, да поскользнулся, да еще грохнулся, после чего не сумел, естественно, догнать нарушителя, то об этом прискорбном для себя факте этот охранник вряд ли станет кому-нибудь рассказывать. Полным придурком, что ли, выглядеть?
Из этого вывод: на фабрике хозяйничает милиция, повязанная с бандитами. А вот откуда она родом, это наверняка известно Сергуне. Филипп остановился и посмотрел на часы: время тянулось медленно. И вот теперь снова понадобился пьяненький сторож. Стало понятно, почему он не на работе, пользы от него никакой, тут — свои «лбы». А их охранять нет необходимости, у них дубинки, а может, и чего посерьезней. Так кто же все-таки этот Сороковкин? Действительно новый хозяин или подставное лицо у того хозяина, который «купил» фабрику? А чего тогда скрывается? Рыльце в пушку? Или хочет оставаться незримой властью? Но при другой власти, от которой пока сам зависит и потому не «засвечивается», так, что ли?
Филипп еще в агентстве много слышал о начальнике районного управления милиции, полковнике Крохалеве. Бродяга Макс должен был выдать ему максимум информации об этом фигуранте. Как и о его родственниках, если сведения отыщутся. Должен был проверить номера телефонов, установить прослушивание указанных номеров. А он молчит. В чем дело?
Дойдя до небольшого скверика, Агеев уселся на скамейку и, внимательно оглядевшись, достал мобильник.
Доклад Турецкому занял несколько минут, да и докладывать, собственно, было особо нечего. Сказал о переписке и угрозах Краснову — в папке из сейфа Захарикова. Сообщил и о своих первых впечатлениях от фабрики и ее охраны. На последней Александр Борисович остановил внимание и сказал, чтоб Филя не зарывался. А вот «поговорить» с Плюшкиным — это он приветствовал, но тоже без членовредительства. Можно, наверное, еще разок посетить и Захарикова, но сделать это лучше всего, в темноте, чтоб у того не осталось никаких примет посетителя. Филя это знал. И умел. Окно-то второго этажа — открыто. А там, под окном, какие-то швеллеры валяются, можно будет соорудить что-нибудь вроде лесенки.
