В Криворожском погребении найдены: золотой обруч неизвестного назначения, который А. П. Манцевич без достаточных к тому оснований считает венцом для украшения колоколовидного шлема, серебряная головка быка, по определению Н. Д. Флиттнер и Т. Н. Книпович, вавилонского происхождения, вероятно, относящаяся к украшениям трона (табурета), и греческий сосуд типа Фикелура с горлом в виде головы барана. Н. А. Сидорова датирует сосуды этого типа второй или третьей четвертью VI в. до н. э.
Горло другого фигурного сосуда в форме головы быка было найдено в кургане близ хут. Большого на реке Цуцкан, притоке реки Чир (Хоперского округа). К сожалению, обстоятельства, при которых была сделана эта находка, и то, сопровождалась, ли она какими-либо другими вещами, осталось неизвестным. Этот сосуд Н. А. Сидорова относит к середине VII в., а Дж. Бодмэн — к последней трети этого века (630—600 гг.). Находка эта важна как указание на то, что криворожское погребение было не единственным в этой части степи. Ни путем обмена, ни в качестве даров от греческих мореплавателей оба эти сосуда в Донскую степь попасть не могли. Скорее всего они принесены скифами, по пути из Азии оказавшимися за Северским Донцом и уже оттуда двинувшимися на запад к Днепру.
По сведениям Г. Ф. Миллера, при раскопках Литого кургана в 1763 г. сбоку насыпи в верхней ее части было найдено сооружение из каменных плит, видимо, типа ящика, в котором и помещались составившие клад вещи. Ниже насыпь состояла из перегорелой земли, смешанной с углями, перегоревшими костями и остатками расплавленного металла. Криворожская находка, по донесению сотника Черноярова, была сделана при раскопке небольшого кургана высотою всего в 0,35 м и диаметром в 3,25 м, под насыпью которого встретились мелкие обломки костей, дубовые [69] угли и мелкие части «перегоревшего вещества ярко-зеленого цвета», т. е. окиси бронзы. В обоих курганах сходная картина — погребения посредством трупосожжения с подхоронением вещей, уцелевших от огня. Оба погребения найдены далеко одно от другого: одно в междуречье верховий Ингула и Ингульца, а другое на одном из левых притоков нижнего течения Северского Донца, оба в пограничье степи с лесостепной полосой и оба, вероятно, оставлены скифами, еще не обосновавшимися на определенном месте и обеспечивавшими свое существование за счет населения лесостепной полосы.
Вернувшиеся из Азии скифы получили название «царских» — «саи», вероятно, потому, что были объединены под властью царя, одного из уцелевших членов династии, возглавлявшей их в Азии. В положении скифского царя, а не только во внешних признаках его достоинства, представленных вещами из царских погребений, сохранялись черты, заимствованные у восточных владык. Сопряженная с организованностью и дисциплиной царская власть давала существенные преимущества вернувшимся скифам сравнительно с туземным населением Северного Причерноморья, раздробленным на отдельные мелкие образования.
