— Ох, кум, кабы не постеснялась, я бы спросила, сколько стаканчиков вина ты уже с утра пропустил.
— Поначалу считал и первые пять помню, но после того, думается, еще с пяток опрокинул. Уж больно острая получилась у моей хозяйки картошка с красным перцем.
— Потом тебе и обед острым покажется, уж я точно знаю.
— Как тебе не знать, ведь у кума Чанаки тоже виноградник имеется, проговорил Шимон.
— У меня с ним столько хлопот.
— С кумом или с виноградником?
— Экий ты болтун, Шандор, уж сколько раз я тебе говорила!
— Скажи еще раз, Анна.
— Скажу, не думай.
Янчи, погруженный в свои мысли, сидел впереди. Без особого удовольствия слушал он эту задорную перепалку позади себя. Мальчику казалось, что это он должен сидеть рядом с матерью, чтобы им можно было время от времени и словом перемолвиться. Не шутить, не веселиться, а подбадривать ее, от этого куда больше толку было бы.
И все же паренек радовался, что дядюшка Шимон сумел рассмешить мать, ему бы этого не удалось. Может, и к лучшему, что его посадили вперед? Ведь он, даже не оборачиваясь, по-прежнему видит перед собой опухшие ноги матери и ее лицо, такое бледное, что можно подумать, его не палили все лето в поле знойные лучи солнца. Нет, все же его место рядом с матерью.
Янчи сунул кнут в кожаный чехол: старушку Вильму подгонять не требовалось. Лошадь быстрой рысью, ровно, не сбиваясь с темпа, бежала по правой стороне дороги, увлекая за собой бричку; она двигалась по мелко размолотой щебенке так, словно там была проведена мелом какая-то видимая только ей линия. Вильма уже не радовалась, когда натягивали вожжи, просто знай себе бежала! и бежала своей дорогой. Иногда она качала головой из стороны в сторону, будто говорила: нет, нет! — на самом деле лошадь всего лишь отгоняла от себя назойливых осенних мух, которые садились ей на нос, норовили угодить в глаза.
— Слышь-ка, Анна, — произнес Шандор Шимон, — а кум Габор не отопрется, что это он своему молодцу когда-то уши сварганил.
— Ас чего бы ему отпираться? — в ответ засмеялась мать.
— К слову пришлось. И голову он так гордо держит. Настоящий Чанаки!
— Ну, глаза-то у него карие, в Хедьбиро пошел. Вот жалко только, что норов горячий ему от отца достался.
— Да и уши тоже. Янчи, — обратился Шимон к сидевшему на переднем сиденье мальчику, — я тебе не советую при таких ушах против ветра ходить. Больно тяжело будет. Следи, чтобы в уши тебе всегда попутный ветер дул. Тогда быстренько до цели доберешься.
