— Вот куда она подевалась, дурочка, — с тоской пробормотала Инга, — велела же сидеть и не рыпаться.
На душе у нее было пакостно. Неужели, сама того не желая, она втянула девчонку в неприятности? Причем неприятности — это еще мягко сказано.
Инга вышла в коридорчик перед туалетом. Там никого не было, но дверь дамской уборной чуть дрожала, как будто ее только что прикрыли неплотно, потому что очень торопились.
Уже ни в чем не сомневаясь, Инга рванула эту дверь на себя. В туалете было пусто, только капала вода из неплотно закрытого крана. Она опоздала, Маринке уже ничем не помочь. Возле одной из кабинок валялась женская туфля.
На негнущихся ногах Инга подошла к кабинке и открыла дверь.
Несчастная девица сидела на полу, прислонившись к унитазу. На голове у нее был туго завязан полиэтиленовый мешок.
— Нет! — закричала Инга и вцепилась в мешок.
Она рвала его ногтями и зубами, и наконец полиэтилен поддался. Лицо Марины было синюшным, но еще теплым.
Инга выволокла тело из кабинки, положила на кафельный пол и наклонилась, стараясь впихнуть воздух сквозь сжатые губы. Сколько Маринка так пролежала? Может, еще не поздно?! Ведь в мешке оставался еще воздух, так не бывает, чтобы совсем ничего не осталось…
Показалось или безвольное тело под ней и правда шевельнулось? Инга удвоила усилия. На пределе, с той силой, на какую только была способна, она вдувала воздух в рот Маринки. Наконец та закашлялась и с хрипом втянула воздух туалета, воняющий дешевым дезодорантом.
— Слава богу! — Инга попыталась приподнять ее, усадить.
Тут в дверь сунулась в хлам пьяная баба, крашенная перьями.
— А это чего вы?..
— Скажи там, чтобы «Скорую» вызвали, — рявкнула Инга, — человеку плохо!
Баба удивительно бодро почесала обратно в зал.
— Ну-ну, все хорошо, успела я вовремя, — бормотала Инга, стараясь удержать в сидячем положении Маринку, но та все норовила завалиться на пол. Тело ее стало как будто ватным, пустые глаза как-то странно вытаращились.
— Эй, — Инга слегка похлопала девицу по щекам, — в себя приди!
Ничего не помогало. Пришлось побрызгать в лицо несчастной холодной водой, и только так она наконец добилась некоторого эффекта. Во всяком случае, Маринка смогла сидеть самостоятельно, и глаза ее теперь не были вылуплены, как у больной лягушки.
— Кто тебя? — спросила Инга, уже зная ответ.
— Не помню. Как вошла в сортир, так по голове получила, и темнота…
— Говорила, сиди на месте, — ворчала Инга, — чего тебя сюда понесло?
