И ни одной живой души.
Вернувшись в прихожую, Инга толкнула вторую дверь.
Ванная комната.
Обычная пустая ванная комната.
На полочке над раковиной — поцарапанный стаканчик с зубной щеткой, полупустой тюбик пасты. Мутное зеркало, треснувшая раковина, раскисший обмылок.
Ванна задернута пластиковой шторкой — голубые дельфины на синем фоне.
Вспомнив старый фильм ужасов, Инга отдернула шторку и с облегчением перевела дыхание — никого и ничего там не было, кроме самой обычной ванны. Грязноватой, с желтыми потеками.
Инга снова вернулась в прихожую, толкнула последнюю дверь и оказалась в жилой комнате.
Диван с потертой обивкой, стол, платяной шкаф. Занавески вылинявшие.
Никого.
Воскобойникова здесь не было.
Она снова услышала его голос, дрожащий от страха и волнения.
Что это было? Розыгрыш? Идиотская шутка?
Да нет, не может быть. Воскобойников на такое не способен. Солидный, вполне вменяемый человек. Не мог он так пошутить. Да и сыграть такой ужас просто невозможно.
Инга немного успокоилась.
Пока квартира не преподнесла ей никаких ужасных сюрпризов.
Но ведь Воскобойников ясно сказал, что звонит отсюда.
Чтобы окончательно разобраться, она достала мобильный и снова набрала номер Воскобойникова.
И тут же совсем рядом зазвучала мелодия старой песни:
«Сердце, тебе не хочется покоя…»
Инга растерянно завертела головой, пытаясь понять, откуда доносятся звуки, и почти сразу поняла, что источник в платяном шкафу.
Она шагнула к шкафу, протянула руку к дверце и вдруг замерла в нерешительности.
«Не делай этого, — говорил внутренний голос. — Не открывай. Обратной дороги у тебя не будет».
— Да что за черт, — проговорила Инга вслух, и собственный голос странно прозвучал в этой пустой комнате, показался чужим и незнакомым. — Почему я не должна этого делать?
«Беги отсюда, — звучал в голове голос, — беги немедленно. И сделай так, чтобы тебя никто не увидел».
— Не могу, — обреченно сказала Инга, — у меня обязательства перед клиентом.
Она вспомнила дрожащий голос Воскобойникова и распахнула дверцу шкафа.
И тут же увидела его.
Он стоял в шкафу на полусогнутых ногах, лицом к ней.
Воскобойников был мертв.
Глаза его были широко открыты, в них Инга прочла ужас и изумление. И еще — немую просьбу, мольбу.
К кому обращена эта мольба? К ней или к кому-то другому, кого здесь нет? О чем молят эти широко открытые мертвые глаза? О пощаде? О справедливости?
Приглядевшись, Инга поняла, что мертвый человек сохраняет вертикальное положение только потому, что привязан к одежной штанге пропущенным под мышками шарфом.
