— У меня микропередатчик в пломбу вмонтирован.
— Выкиньте.
— Шутка.
Луазо лишь хмыкнул.
— АТС в префектуре уже включили, — он на всякий случай сверился с часами, — так что вам придется пошевеливаться.
— Вы сообщили префектуре?
Я знал, что между этими двумя структурами идет жесткое соперничество, и было весьма сомнительно, что Луазо ввел их в курс дела.
— Скажем так, у меня есть друзья в дежурной части, — сказал Луазо. — Мы будем отслеживать ваш звонок из автобуса по нашей линии.
— Понял.
— Разбираем последние кирпичи, — раздался приглушенный голос из соседнего подвала. Луазо легонько стукнул меня по спине, и я полез в маленькую дыру, проделанную в стене его людьми.
— Возьмите это. — Луазо протянул мне серебряную перьевую ручку, толстую и грубо сделанную. — Это газовый пистолет. Стрелять с расстояния четыре метра или меньше, но и не ближе одного, иначе могут глаза пострадать. Оттяните вот так защелку и отпустите. Заведете в паз — поставите на предохранитель. Но не думаю, что вам стоит это делать.
— Не стоит, — согласился я. — Терпеть не могу находиться в безопасном положении.
Я вылез в подвал и двинулся вверх по лестнице.
Дверь на служебный этаж была замаскирована под панель. Помощник Луазо шел за мной. Вообще-то предполагалось, что он останется в подвале, но это не моя забота — следить за дисциплиной сотрудников Луазо. К тому же парень с пушкой вполне мог пригодиться.
Я прошел в дверь.
В одной из моих детских книжек была фотография глаза мухи, увеличенного в пятнадцать тысяч раз. Огромная хрустальная люстра, висевшая, сверкая и позвякивая, над большой парадной лестницей, живо напомнила мне этот глаз. Я шагал по начищенному до зеркального блеска деревянному полу, а люстра следила за мной. Я приоткрыл высокую позолоченную дверь и осторожно заглянул за нее. Бойцовский ринг исчез, как и металлические стулья. Помещение напоминало аккуратный музейный зал: идеально, но безжизненно. Все огни ярко горели, в зеркалах отражались нимфы и обнаженные фигуры, изображенные на панно и золотой лепнине.
Я прикинул, что люди Луазо аккурат сейчас пролезают через лаз в подвале, но не стал звонить по телефону, стоявшему в алькове. Вместо этого я прошел через зал и поднялся по лестнице. Помещения, которые Датт использовал как кабинеты — и где мне вкололи инъекцию, — были заперты. Я пошел по коридору, проверяя все комнаты. Это все были спальни, в основном незапертые, и все пустовали. По большей части обставлены в стиле рококо, с широченными кроватями с шелковыми пологами на четырех столбах и четырьмя или пятью зеркалами по углам.
