В ответ на это я лишь кивнул головой. Эти двое — еврей-коммунист и священник-антифашист — представляли собой своеобразное, грозное единство. Мне вдруг почему-то вспомнилось, что весть о смерти Мариуса внешне не произвела на Френкеля никакого впечатления. Впрочем, он был в то время достаточно молод и любил щегольнуть перед нами тем, что время, проведенное им в Москве, не прошло для него даром.
— Мы, то есть я и Мариус, делали друг другу немало уступок… Мы могли бы добиться немалого, если бы он остался в живых…
— Ну разумеется! Он бы стал крупным мафиози, а вы — папой римским! — не удержался я.
Легкомыслие и дерзость отсутствовали в учебных курсах, преподаваемых в Москве, и, видимо, поэтому Френкель их не признавал. Желая сменить тему разговора, он спросил:
— Ты уже успел повидаться с Пиной Бэрони?
— Да нет еще…
— Время от времени я вижу ее здесь, на рынке. Ее маленький магазинчик на улице Де ля Буффа процветает. Она успокоилась в отношении того самого дела…
Насколько мне известно, «тем самым делом» была ручная граната, брошенная в кафе в 1961 году где-то в Алжире. Тогда от взрыва погибли ее муж и оба ребенка, а ее саму даже не царапнуло…
— Ну и Эрколь… — продолжил Френкель, как если бы ему вдруг совсем расхотелось продолжать разговор о Пине. — Его ресторанчик тоже процветает. Поговаривают, что все дело скоро унаследует его внук. А Принцесса по-прежнему красится в рыжий цвет, и к ней постоянно наведываются из «социального отдела».
Я понимающе кивнул. «Социальным отделом» французы из деликатности называли специальный отряд полиции, занимающийся борьбой с проституцией, наркоманией и т. д.
— А как поживает Клод-адвокат?
— Хм… Но тебя, собственно, интересует Шемпион, не так ли? — вдруг напрямую спросил меня Френкель.
— Ну, расскажите мне в таком случае о Шемпионе, — с наигранным безразличием предложил я.
Френкель вновь улыбнулся своей неизменной улыбкой.
— Мы все оказались им обманутыми, разве не так? Каким он был, таким он и остался — очаровательный прохвост, которому никогда не стоило особого труда окрутить любую женщину.
— Вы так считаете? — спросил я в растерянности.
— Эта старая вдова Тикс… она в свое время могла продать дело мужа за целую кучу денег! Шемпиону же как-то удалось уговорить ее продать ему это дело в рассрочку. Ну вот, Шемпион теперь благополучно проживает в огромном особняке Тиксов, с многочисленной прислугой, а мадам Тикс ютится в трех тесных комнатках с туалетом на улице! Ко всему прочему нынешняя инфляция не оставила и тех крох, которые ей достались от Шемпиона.
