Маска Димитриоса | страница 27

Латимер курил свою последнюю сигарету и, наверное, в сотый раз спрашивал себя: кто был этот француз и зачем ему понадобилось дело об убийстве Шолема? Пожав плечами, он бросил сигарету. В конце концов не пора ли оставить эту глупую затею с биографией Димитриоса?

Через два дня Латимер уехал из Смирны. С Мышкиным он больше не встречался.

Есть что-то потрясающее в том, как человек, бездумно отдавшись игре своего воображения, полагает, будто его судьба в его руках, не ведая о том, что он давно стал игрушкой обстоятельств. Начиная с «Царя Эдипа» Софокла, драматурги научились использовать этот эффект. Правда, если подобное случится с кем-нибудь из нас и мы потом станем рассматривать события в ретроспективе, то мы не почувствуем ничего потрясающего, скорей всего нас охватит мрачная тоска. Замечательно, что Латимер, вспоминая потом о днях, проведенных в Смирне, отметил у себя прекрасное расположение духа и чувство уверенности, которые, кажется, никак не соответствовали его полной некомпетентности. Что его впоследствии особенно ужасало, так это ощущение, будто ему все известно и от его глаз не скрылась никакая мелочь, тогда как на самом деле он бродил в темноте с завязанными глазами. Это было во многом обусловлено и тем, что вместо привычной для него в прошлом роли стоящего над схваткой, умудренного знатока фактов он вдруг сам стал активным участником мелодрамы.

Разумеется, ничего подобного не могло прийти в голову Латимеру, когда он на другой день после встречи с Мышкиным в ресторане сел за стол и, взяв карандаш, попытался наметить в своей записной книжке этапы предполагаемого расследования. Вот какая таблица у него получилась:

Теперь становилось ясно, с чего надо начинать. За шесть месяцев, которые прошли со времени убийства Шолема, Димитриос каким-то образом попал в Софию и оказался одним из участников заговора против премьер-министра Болгарии. У Латимера были определенные сомнения относительно времени, в течение которого может составиться заговор. Одно было очевидно: в Софию Димитриос приехал вскоре после бегства из Смирны. Если он бежал на греческом пароходе, то прибыл либо в Пирей, либо в Афины. Из Афин он мог попасть в Софию либо по железной дороге через Салоники, либо морем приплыть в Бургас или Варну, а уже оттуда — в Софию. При этом нельзя, конечно, было миновать Стамбул. Но поскольку Стамбул был оккупирован войсками Антанты, ему здесь ничто не угрожало. Оставался один очень важный вопрос: что привело его в Софию?