– Да где ж их взять?! Какой род девок отпустит неведомо куда?
– Жрецы слово скажут – отпустят…
Путята кивнул, и ободрённый Брячислав сделал глоток воды из ковша – горло пересохло.
– Успеем за два дня?
– Главное сейчас – гонцов в Аркону успеть отправить. Лодья в порядке. Народ отдохнувший. Что там? Охота да рыбалка. Чужинцы слово своё держат крепко. К нам не пристают. Вообще из округи ушли, чтобы не дай чего случилось ненароком. Так что тихо было. А ежели на новые места чуть позже отправимся, так ничего страшного, думаю. Нужно то, что здесь заготовлено, на вернувшуюся лодью погрузить. Влезет.
– Влезет. Не стану перечить, княже. Но сперва, полагаю, после похода нужно корабли проверить. Особенно ромейские. Да посмотреть, что можно сделать с ними. Люди, говорю, измаялись, пока их сюда довели через море.
Брячислав кивнул:
– Так и сделаем. Седмица для переезда погоды не сделает. Но лодью в Аркону пошлём в срок! – Нахмурился, готовый одёрнуть любого, кто возразит.
Но несогласных не было. Все понимали, что князь прав.
Внезапно в двери клети забарабанили, позвали:
– Княже, княже!
Все схватились за оружие, вскочили.
– Входи! Что случилось?
На пороге мялись караульные:
– Да тут, княже…
– Не тяни тура за хвост! Говорите, что случилось?! – не выдержал Гостомысл.
И старший из караульных, что был на берегу, охраняя вытащенные на песок корабли, едва заметно улыбнувшись, ответил:
– Чужого поймали.
– Чужого?! – Глаза Брячислава сузились от гнева – вот же, только что хвалил чудь, что те слово держат, и на тебе! Обманули!
Но воин, чуя закипающий в князе гнев, торопливо обернулся и махнул рукой:
– Давай сюда!
Из темноты показались ещё двое, ведущие спотыкающуюся невысокую фигуру, обмотанную с головой плотной тканью и перехваченной у пояса верёвкой.
– Вот, княже…
Развязали узел, сдёрнули плащ, в который был закутан пленник, и… Гостомысл открыл от удивления рот, а Путята впервые рассмеялся в голос:
– Ну, младшенький! Ну, учудил! А ещё хвалился, что ромейки нас ни в жизнь не найдут!
Брячислав, не понимая, посмотрел на обоих, потом на стоящую перед ним гибкую фигурку в грубом хитоне, с огромными, блестящими в свете факелов глазами, идеальными чертами лица и светлыми для гречанки волосами.
– Что за…
Жрец перестал смеяться и ответил:
– Эпика это, старший князь. Та самая, с которой брат твой в Лондиниуме утешался. Дочка князя ромейского. Видно, полюбился ей Гостомысл, коли бросила всё да на борт пробралась и спряталась. Где нашли?
